Поделиться
Вице-премьер, руководитель аппарата правительства Сергей Нарышкин давал интервью "Российской газете" в самолете, когда возвращался из рабочей поездки на Шпицберген. Понятно, что первый вопрос в такой ситуации был предопределен этой точкой на карте и темой командировки.
Российская газета: Россия возвращается на Шпицберген. Теперь у России есть деньги и желание вести хозяйственную деятельность в Арктике. Во время встреч на острове вы, Сергей Евгеньевич, говорили, что Россия стоит здесь твердо и надолго. Это геополитическая цель?
Сергей Нарышкин: Шпицберген - стратегическая точка, которая дает нам возможность присутствовать в западной части Арктики. По условиям договора 1920 года мы можем вести здесь хозяйственную деятельность. В советские годы и в условиях современной России страна поддерживала добычу угля на архипелаге и развитие соответствующей инфраструктуры. Сегодня мы ставим перед собой цель найти иные сегменты хозяйственной деятельности, которые бы обеспечивали себя самостоятельно (понятно, при финансировании со стороны государства социальной и инженерной инфраструктур). Речь идет о туризме, научных исследованиях, рыболовстве и рыбопереработке, а также об обслуживании рыболовецких судов, которые ведут промысловую деятельность в этой акватории, столь богатой рыбными ресурсами.
Уже есть желающие присоединиться к нашим проектам. Впрочем, концентрация финансовых частных ресурсов в России такова, что нам и самим по силам реализовывать такого рода проекты. Важно, чтобы они были окупаемыми, а государство выполняло бы лишь свою часть задачи по развитию обеспечивающей инфраструктуры.
Кроме того, российское научное сообщество заинтересовано в расширении исследований. Это гидрометеорология, геофизика, океанология. Для этого инфраструктура отчасти есть, в этом я убедился. Для научных работ на Шпицбергене есть площади, сейчас надо только добавить оборудования и улучшить условия. Таким образом, российское присутствие на Шпицбергене будет постоянно укрепляться.
РГ: С вашего позволения, вернемся в столицу. Вы возглавляете комиссию по административной реформе. Известно, что мало помалу она сошла на нет. Что, на ваш взгляд, надо сделать для ее продолжения?
Нарышкин: Административная реформа - это непрерывный процесс совершенствования системы государственного управления. Правда, чаще всего под реформой воспринимают изменения структуры органов исполнительной власти. В последнем случае под административной реформой многие поняли лишь самую верхнюю ее часть - разделение ведомств на министерства, агентства и службы, сокращение числа замминистров, вице-премьеров. Но это лишь одна и не самая существенная часть административной реформы. Административная реформа - это совершенствование системы управления, которая кроме изменения конструкции органов управления включает в себя оптимизацию всей подведомственной сети государственных унитарных предприятий и федеральных государственных учреждений, что и было сделано в большом объеме. Мы существенно оптимизировали сеть, сократив бюджетные расходы на ее поддержание. Кроме того, за это время сокращены дублирующие и избыточные функции в деятельности различных органов исполнительной власти. Сейчас нет дублирования государственные полномочия исполняют только органы исполнительной власти. А ведь раньше здесь порядка не было. Зачастую какие-то госучреждения выполняли полномочия органов власти. Как, например, санэпидемстанция.
Комиссия продолжает заниматься анализом действующего законодательства и всей системы подзаконных актов (прежде всего постановлений правительства) в части исключения барьеров и преград для предпринимательской деятельности.
Разработаны и внедряются регламенты исполнения государственных функций и предоставления государственных услуг населению и предпринимательскому сообществу. Еще один существенный вопрос - взимание платы за предоставление государственных услуг. Из года в год плата за госуслуги росла совершенно по непонятным законам. Комиссия по административной реформе внимательно проанализировала так называемую структуру юридически значимых действий и предоставления услуг и плату за них. Мы определили услуги, за которые плата не должна взиматься, и юридически значимые действия, за которые государство имеет право взимать плату. Итоги этой работы будут внесены в Бюджетный кодекс. Кстати, нас иногда упрекают, что мы забыли об идее передачи функций техосмотра саморегулирующим организациям. Это не так. Вопрос рассматривается.
Вообще программа включает в себя внедрение около 500 административных регламентов в работе почти всех органов федеральной исполнительной власти. И за три года мы эту работу должны завершить.
РГ: И все-таки наблюдателей больше всего интересует, как будет изменяться структура правительства. Нынешняя конфигурация кабинета - это плод многолетней эволюции. Что дальше?
Нарышкин: Точечные корректировки происходили все время, начиная с того момента, как структура федеральной исполнительной власти была кардинально перестроена в марте - апреле 2004 года. И, судя по всему, они будут происходить и дальше.
Что же касается кардинальных преобразований, вряд ли стоит их ожидать. На мой взгляд, обоснованно выделение в отдельные органы исполнительной власти контрольных и надзорных служб. Однако мы убедились, что не всегда хорошо срабатывает связка министерство-агентство. Я бы не исключал, что именно в этой части возможны корректировки в виде присоединения агентств к министерствам. Это возможная тенденция.
РГ: Стоит ли ждать каких-то структурных изменений в аппарате правительства?
Нарышкин: Нет. Во всяком случае лично я считаю, что в этом нет необходимости.
РГ: Вы презентовали примерный план борьбы с коррупцией, предполагающий введение так называемого компенсационного пакета чиновникам. Эта идея будет воплощена?
Нарышкин: Коррупция возникает тогда, когда размыты функции и полномочия государственного служащего, когда потребителю государственных услуг непонятны его права и нет возможности оспорить действия государственного чиновника. Почему мы занимаемся административными регламентами? Потому что именно они должны сделать деятельность чиновника и госоргана исполнительной власти прозрачными, понятными и с точки зрения действий, и с точки зрения времени исполнения. Главное - потребитель должен знать свои права, которые и будут прописаны в административном регламенте. Но это большая работа, и процесс достаточно инерционный, поскольку надо изменить сознание государственного служащего и потребителя госуслуг. А это непросто.
В то же время по ведомствам запущена разработка антикоррупционных программ. Одобрена модель, предложенная министерством экономического развития и торговли. На ее основании министерства и ведомства в течение года должны представить свои предложения. Безусловно, часть этой работы должна сочетаться с деятельностью правоохранительных органов. Хотя, конечно, их деятельность - не панацея от коррупции. И каким-то одним методом - силовым или компенсационным - результата не добиться.
РГ: В сфере вашей ответственности нелегкие вопросы: СНГ, ЕС, ВСТО.
Нарышкин: На саммите СНГ приняли концепцию развития Содружества и план действий по ее реализации. Акцент при этом будет делаться на развитии экономического сотрудничества. Но при этом не отвергаются, поддерживаются и принимаются и другие направления сотрудничества, как, например, миграционная политика. Собственно, на саммите это был второй по значимости вопрос после концепции развития СНГ.
РГ: На постсоветском пространстве немало организаций. Нет идеи об их объединении?
Нарышкин: Мировой опыт говорит о том, что члены широкого интеграционного объединения имеют право создавать локальные организации. Противоречий в этом нет. Есть СНГ с широкими целями, есть ЕврАзЭС, который выполняет экономические задачи.
РГ: А на идее о создании Единого экономического пространства (ЕЭП) поставили крест?
Нарышкин: Вовсе нет. Это следующий этап интеграции в рамках Таможенного союза. Ведь нормы Таможенного союза должны обязательно присутствовать и в ЕЭП.
РГ: В рамках СНГ у вас был нерешенный вопрос. В мае президенты одобрили строительство Прикаспийского газопровода и поручили правительству к сентябрю подписать межправительственное соглашение. Но не случилось. Эксперты не успели согласовать позиции...
Нарышкин: Сейчас все спорные вопросы отрегулированы. Документы в виде соглашений в техническом ключе дорабатываются, и, я могу предположить, в скором времени они будут подписаны.
РГ: Но ведь одной из проблем была наполняемость трубы. В случае реализации нашими партнерами транскаспийской идеи - труба в обход России, на разработку ТЭО которой Штаты выделили немалую сумму, - наполняемость Прикаспийского газопровода может оказаться под сомнением...
Нарышкин: Россия, конечно, заинтересована в развитии Прикаспийского газопровода. Мы как можно скорее хотим реализовать наши планы с узбекскими, туркменскими и казахстанскими партнерами. Я уверен, так и будет. Не думаю, что у Азербайджана сейчас есть серьезная заинтересованность в строительстве транскаспийских ниток.
Что касается Казахстана, Туркменистана, Узбекистана, уверен: существующие нитки газотранспортной системы, которые проходят через Россию, для них конкурентоспособны. Этим государствам, на мой взгляд, с экономической точки зрения выгоднее транспортировать свои энергоносители через наши транспортные системы.
РГ: Сергей Евгеньевич, сейчас модно быть партийным. Вы собираетесь вступать в какую-нибудь партию?
Нарышкин: Пока я беспартийный...
РГ: Насколько возможно появление партийного правительства?
Нарышкин: Я не стал бы исключать этого, но о каких-либо временных рамках сейчас говорить бы тоже не стал. В России развивается многопартийная система. И я уверен, что мы сможем создать ее здоровой и эффективно работающей на благо всего общества.
РГ: В последнее время эксперты заговорили о возможном переходе к парламентской республике...
Нарышкин: На мой взгляд, нынешнее политическое устройство для России оптимально. Может, лет через тридцать я дам другой ответ.