Поделиться
Что побудило владельца Art4.ru Игоря Маркина сделать выставку Краснопевцева? Возможно, резкий скачок цен до миллиона долларов на этого художника, обозначившийся в прошлом году, а значит, и возросший к нему практический интерес. Но с другой стороны, в коллекции самого Маркина еще до создания его музея-клуба и задолго до коммерческого бума имелось 18 отличных краснопевцевых. Эта подборка сама по себе говорит о давнем и серьезном интересе к творчеству этого мастера.
То, как профанная публика обычно рассматривает произведения Краснопевцева, походит на перелистывание детьми некоей книги "для взрослых" без картинок. В том смысле, что в этой книге нет видимой фабулы, интриги, развития событий, "экшена", да и вообще нет никакой иллюстративности. Есть текст, понятно, изобразительный. И как всякий текст он состоит из предложений и слов. Текст Краснопевцева - натюрморты, состоящие из "слов"- предметов, подчас вышедших из употребления, но корни которых все еще проступают в наше время и имеют значение. Это либо старинные вещи - осколки амфор, бронзовые чаши, потертые книги в толстых переплетах, гусиные перья; либо предметы, остающиеся неизменными в любые времена, - раковины, морские окаменелости, галька, "куриный бог", череп, сухие обрубки и ветки. Этими вещами некогда до невозможности была заполнена небольшая "хрущобка" Краснопевцева. При этом нельзя сказать "захламлена": все эти "фигуры" находились в отменном порядке, будучи аккуратно расставленными на столах и подоконниках или разложенными по различным кляссерам. Было такое ощущение, что художник готовится к какой-то сложной шахматной партии и заблаговременно просчитывает некоторые ходы. Об этом, кстати, свидетельствуют и его небольшие зарисовки композиций, как бы "узлы" из предметов. Эти дневниковые наброски ныне опубликованы не только к радости искусствоведов, но, увы, и многочисленных фальсификаторов Краснопевцева, пользующихся ими как пособиями. Действительно, редко какой художник оставляет после себя открытым словарь своего искусства. Но дело в том, что вдобавок к нему нужно еще знать его грамматику, то есть логику этого творчества. А потому проколы у фальсификаторов не редкость. Подделывающий Краснопевцева похож на нерадивого школьника, ленящегося самостоятельно думать над преобразованием формулы и потому подглядывающего ответы в конце задачника.
Самостоятельность же самого Дмитрия Краснопевцева настолько необычна для нашего искусства, что вызывает растерянность не только у его критиков, но и толкователей и поклонников. Его поверхностно причисляют то к художникам "метафизической" живописи, поминая то Де Кирико, то Моранди (как будто этим оказывая Краснопевцеву особую честь), то вообще к сюрреалистам (что уже совсем запредельно). Причина тому - сложносочиненные композиции художника, которые проще всего провести по статье "традиция абсурдизма". Все это опять же походит на заглядывание в конец задачника. При этом отличие Краснопевцева от упомянутых "измов" достаточно очевидно: к примеру, тамошняя ироничная "метафизика" появилась, так сказать, от избытка и от "переедания" культуры, в то время как у нас ощущался если не голод, то уж точно дефицит. Когда начинал Краснопевцев, из запасников еще не извлекли ни импрессионистов, ни Сезанна, ни какого другого модернизма. И все образование, а точнее самообразование, было книжным. Собственно, от книг шел и Краснопевцев. Помимо "Писем" Ван Гога в его библиотеке были выпускавшиеся издательством Academia сочинения Паскаля, Декарта, Спинозы - словом, тех мыслителей прошлого, которые пытались осмыслить самые фундаментальные проблемы человечества. Любя этот философский XVII век, Краснопевцев как-то даже чуть наивно представил себя в виде такого персонажа a la Декарт с длинными волосами и широким воротником. Он защищался от окружения этим знанием, этой этикой. Не случайно в узком кругу неофициальных художников его прозвали Атосом. Разумеется, иллюстрировать философские понятия невозможно.
Однако о них можно размышлять с помощью кисти, используя понятные и как бы вечные предметы. Такие, какие некогда использовали старые мастера, писавшие "ученые натюрморты" и Vanitas (то есть "суета сует"). Таким образом, современный художник Краснопевцев нашел себе учителей и свой словарный запас, забегая в далекое прошлое. Он даже и не подозревал, что его современник- знаменитый Андре Мальро, автор "Воображаемого музея" и "Удела человеческого", словно о нем написал: "Прошлое искусства - это не время, канувшее в вечность, но "поле возможностей"; в нем не роковой приговор прошлому, но связь с ним".