Российская газета: Текстовик, речеписец, спичрайтер - разные названия одной и той же профессии, которой вы посвятили свою новую книгу*. Из тени вождей вы вывели людей, которые сначала придумывали, а потом объясняли советский мир и миф. Почему, Андрей, эта тема стала вашей?
Андрей Колесников: У меня был небольшой личный опыт работы в этой профессии, но главное - попытка понять, как "интеллектуальная обслуга" влияла и влияет на принятие значимых политических решений, на формирование имиджа лидеров отечественной истории. Был и другой мотив: книга стала своего рода прощанием с безвременно ушедшим братом - Сергеем Колесниковым, который работал спичрайтером ведущих политических деятелей СССР и России более двух десятков лет.
РГ: Кого вы назовете первыми советскими спичрайтерами? Классиками профессии?
Колесников: Было немало ярких фигур при Хрущеве, например, Федор Бурлацкий. Сложнее со сталинским периодом - вождь, судя по всему, нередко писал сам. Хотя, например, в тот период, когда академик Евгений Варга не был в опале, он поставлял Сталину материалы по экономике. В брежневское время ключевыми фигурами были Вадим Загладин и Александр Яковлев. И, конечно, Евгений Бовин, создавший стиль эпохи.
РГ: Историю отечественного спичрайтинга вы делите на четыре периода. Какая между ними разница?
Колесников: Если выносить за скобки сталинскую эпоху, то хрущевско-брежневский период был этапом формирования профессии: именно тогда начали сколачиваться временные, а то и постоянные коллективы "писарей", почти безвыездно работавших в самых комфортабельных "шарашках" Советского Союза - на госдачах. При всем творческом характере самой работы они, конечно же, из текста в текст переносили бесконечные марксистско-ленинские мантры, хотя по мере сил и пытались с помощью слов, которые в докладах превращались уже в цитаты, гуманизировать режим. Горбачевский период был одновременно и игрой в слова, которые и разрушили Систему, и реальной попыткой найти пути выхода из кризиса. Ельцинско-черномырдинская эра, с одной стороны, отличалась технократическим подходом к выступлениям, потому что шли вполне конкретные экономические реформы, а с другой - формировался новый речевой стиль, более сжатый, динамичный. Путинский период отличает постепенное снижение роли спичрайтеров как персонажей, влияющих на политику. У президента самостоятельная речевая манера и своя идеология: в этой ситуации спичрайтеры могут готовить почти исключительно тезисы, а не буквальные тексты выступления. Ну, и еще поздравления писать...
РГ: У кого из советских вождей была самая сильная команда?
Колесников: Пожалуй, все-таки у Брежнева. Хотя те же текстовики достались и Андропову. Во всяком случае, знаменитая статья в "Коммунисте" 1983 года, по которой можно было заподозрить Юрия Владимировича в самостоятельном и даже смелом мышлении, вообще-то готовилась еще для Леонида Ильича. Только он умер...
РГ: Вы называете имена достойных профессионалов. Но ведь это они на казенных дачах и харчах придумывали для народа параллельный мир, "определяющие, решающие, завершающие" года 18-летнего брежневского застоя? Потом, когда началась "гонка на лафетах", точно так же обслуживали Андропова и Черненко. А чувство вины никому из них не знакомо?
Колесников: Мотивация спичрайтеров - чувство сопричастности власти, в некотором смысле сопричастности истории. И потом многие из них старались, как могли, протащить в доклады, в соответствии с которыми жила страна, нечто важное, позитивное, даже реформаторское. Спичрайтеры Брежнева, например, много сделали для того, чтобы просталинистские или националистические тенденции в руководстве СССР не стали доминирующими. Другой вопрос, что эти тексты просеивались через сито секретариата ЦК и Политбюро, так что шансов на успех было мало.
РГ: Блестящий журналист-международник Александр Бовин, говорят, один из немногих мог спорить с Брежневым? Знали ли наши вожди тех, кто писал им речи?
Колесников: Знали ключевых игроков. Бригады "писарей" бывали очень большими. Нередко человек, проработавший много дней над текстом, мог не увидеть ни слова из написанного - столь многоэтапной была редактура. Но были, конечно, и главные фигуры. Например, Брежневу было спокойнее, если итоговые тексты проходили через руки Бовина и Загладина. Это еще вопрос доверия лидера к "обслуге".
РГ: Речи вождей - обезличенная командная работа. А сохранила ли история авторов нетленных фраз типа "нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме"?
Колесников: Был в аппарате ЦК такой Елизар Кусков. Он потом мрачно шутил: "Этот лозунг переживет века". Позже, кстати, возникло понятие "бовинизмы" - например, "экономика должна быть экономной". А спичрайтер Ельцина Андрей Вавра запомнился фразой: "Осень. Время солить капусту".
РГ: Кто-нибудь в СССР изучал выступления американских президентов с точки зрения особого искусства или все отметалось как вражеская пропаганда?
Колесников: Думаю, специально не изучали, хотя среди спичрайтеров были американисты, в частности Георгий Арбатов. Изучали и заимствовали потом, в ельцинское время - Борису Николаевичу, когда он готовился к операции по шунтированию, показывали прощальное письмо американскому народу Рейгана - он "уходил" в болезнь Альцгеймера, откуда возврата нет.
РГ: Корень краха советской империи был в обрушительной инфляции слова ("заговорили перестройку") или в катастрофическом падении цены на нефть чуть ли не со ста долларов до восьми?
Колесников: И в том, и в другом. Советская империя держалась на силе слова - всесильного, потому что верного. Как только эта сила начала слабеть, все начало рушиться. Ну и, разумеется, неэффективность планового хозяйства, обрушение цен на нефть, гигантские военные расходы, внешние долги сделали свое дело.
РГ: Помню, как народ по всей стране передавал из рук в руки, будто самиздатовского Солженицына, выступление на встрече с московским партактивом Ельцина, который уже обул ботинки фабрики "Скороход", стал на учет в районную поликлинику, проехал в троллейбусе и постоял в очереди в Елисеевском гастрономе. Кто раннему Ельцину речи писал?
Колесников: Раннему "системному" Ельцину, как и всем, - аппарат ЦК. Его открытый "бунт" начался только в 1987 году, как раз 20 лет назад. С внесистемным уже сотрудничал, насколько я знаю, Валентин Юмашев.
РГ: Это при президенте Ельцине сильно возрос статус спичрайтеров, которые стали особой кастой в Кремле?
Колесников: Речевое и политическое поведение Ельцина было сконструировано таким образом, что спичрайтеры могли повлиять на политика, хотя встречался он с ними нечасто. Но, во всяком случае, у руководителя группы был телефон прямой связи. Потом такая привилегия исчезла.
РГ: В своей книге вы рассказываете историю прощального новогоднего обращения Бориса Николаевича, которое в большой тайне готовили Юмашев и Волошин. Чье слово для Ельцина было решающим?
Колесников: Коллеги очень высоко отзываются о редакторском таланте Волошина. Хотя писатель-то у нас кто? Бывший замглавного "Огонька" Валентин Юмашев.
РГ: Менялись вожди и даже эпохи, а доклады, речи и послания писались все на той же ближней даче Сталина в Волынском. Где лучше всего стены помогают мобилизованным интеллектуалам?
Колесников: Cегодня им помогают стены их рабочих кабинетов - традиция дачных посиделок почти ушла в прошлое. Это случилось еще при совсем позднем Ельцине. А так было несколько адресов: в спокойные брежневские времена ближний круг сидел в Завидово. Есть даже фотографии Мусаэляна, где Брежнев сидит со спичрайтерами в зимнем саду дачи, где любил уединяться с проектом речи, бутылкой шампанского или водки Бовин. Волынское-2 - любимая вотчина горбачевцев и более поздних реформаторов - вполне подходило для новых, динамичных времен: все-таки это дачи в черте Москвы, доехать можно быстро. В начале 90-х многие молодые реформаторы-интеллектуалы, особенно из Питера, там просто жили как в пансионате, на свежем воздухе, со столовой... Хотя и наследие старых времен еще сохранялось, но потом сгнило: фигура из дерева под названием "Фалин и Бовин".
РГ: Ваш брат Сергей Колесников писал речи Черномырдину (как кто-то пошутил: я русский бы выучил только за то, что на нем разговаривал Виктор Степанович Черномырдин). Скажите, знаменитые афоризмы премьер-министра - это его экспромты? Или, зная характер и стиль ЧВС, референты могли на полях написать типа: "И те, кто выживут, сами будут смеяться".
Колесников: Экспромты. Хотя потом спичрайтеры Виктора Степановича научились адаптировать некоторые вписанные в речь пассажи под стилистику "хозяина", отмечая зеленым цветом те места, где можно отклоняться от текста. Коллега брата Никита Масленников предположил как-то, что, возможно, знаменитое "Хотели как лучше, а получилось как всегда" всплыло у Черномырдина как готовое выражение, служившее сигналом в опознавательной системе "свой-чужой" где-нибудь у газовиков на Ямале...
РГ: Какие качества необходимы для этой профессии? Неужели это правда: "человек, который пишет речи для президента, руководит страной"?
Колесников: Это так у американцев. У нас все иначе: спичрайтеры уже не руководят страной. Они даже не "золотые канарейки", как при Брежневе, и не "ближний круг", как при Горбачеве или Черномырдине. Они просто текстовики, главная задача которых - поймать интонацию клиента и понять его задачу. Немного напоминает написание неподписанных редакционных статей в газетах - "эдиториалов": то, чем занимался мой брат в "Правде", чем я занимался когда-то в "Известиях", а теперь делают ребята в "Ведомостях".
РГ: Они работали за идею?
Колесников: Ну, все-таки эта работа оплачивалась. А в цековские времена полагались и скромные партийные привилегии. А также куски кабанятины от Леонида Ильича... Главное все-таки ощущение сопричастности большим государственным делам. Это же лестно, когда тебя приглашают на пятый этаж здания ЦК, Андропов скидывает пиджак, вы делаете то же самое и начинается дискуссия с чаем в подстаканниках и цековскими сушками...
РГ: Спичрайтер вынужден исповедовать этические принципы человека-тени? Кто из наших спичрайтеров уже написал мемуары?
Колесников: Сколько я ни просил брата написать мемуары, он этого категорически не хотел делать - все-таки Сергей оставался человеком старой номенклатурной школы. Написали Георгий Арбатов, Александр Бовин, Федор Бурлацкий, Наиль Биккенин, хотя это cкорее просто мемуары, охватывающие целую жизнь. В большей степени сугубо спичрайтерские мемуары - это воспоминания Валентина Александрова. Книга группы Людмилы Пихои - это скорее учебник спичрайтинга на основе опыта работы на Ельцина.
РГ: Вы упоминаете об одном американском издании, в который включены самые знаменитые речи ХХ века. Кем и чем там представлена наша страна?
Колесников: Это антология величайших речей прошлого века под редакцией Брайана Мак Артура. Там есть "Братья и сестры!" Сталина, речь Хрущева на XX съезде и выступление Ельцина 1998 года на церемонии захоронения останков царской семьи.
РГ: Сегодня речевиками обзаводятся не только общенациональные лидеры, но и предводители губернского, отраслевого, узкопартийного масштаба. Вам не кажется, что в эпоху хорошо продаваемых пиаровских услуг произошла резкая девальвация профессии спичрайтера?
Колесников: Разумеется, от частого употребления происходит девальвация. Замечательный образец - попавшая в Интернет запись выступления харьковского мэра, у них те же проблемы с обесценением профессии, что и у нас. Хотя, надо сказать, в ряде крупных частных компаний есть вполне конкурентоспособные перья - из числа бывших ведущих, в основном экономических, журналистов.
РГ: Вы знаете, сколько стоит хорошая речь?
Колесников: Для стороннего автора - по договоренности. Зависит от его фамилии. Возможно, у PR-фирм есть прейскурант. Не знаю.
РГ: А теперь, господин исследователь, расскажите поподробнее о спичрайтерах Владимира Владимировича Путина. Создается впечатление, что они ему не очень нужны...
Колесников: Подробности знают только участники процесса. Да, по большому счету, Путину спичрайтеры не нужны. Они были нужны примерно в первые два года правления - это видно невооруженным глазом по содержанию и стилистике речей.
_____________
* А.Колесников. "Спичрайтеры. Хроника профессии, сочинявшей и изменявшей мир". Изд-во "АСТ. Хранитель", 2007 г.