Поделиться
В помещении музыкального Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, где базировался фестиваль, впору было вводить чрезвычайное "осадное" положение. Ведь все билеты были заранее раскуплены, приглашения задолго расписаны, а так как число желающих попасть (даже специалистов) намного превышало количество обладающих правом на вход, выставленная у театра серьезная охрана с рацией казалась там отнюдь не лишней декорацией.
Идея фонда Мариса Лиепы (совместно с театром "Кремлевский балет", организовавшим фестиваль) была благородная: попытаться восстановить все так, как было на премьерах у Дягилева и Бакста. Дать почувствовать флер начала прошлого века. И не только в искусстве танца - в искусстве мыслить, управлять своим настроением.
Костюмы и декорации Бакста, Бенуа и Головина воссоздавались с такой тщательностью и скрупулезностью, что молодым художникам Анне и Анатолию Нежным, уже награжденным орденами Дягилева "За пользу русской культуре", хотелось отдать сразу и все существующие премии за сценографию. За удачный перенос во времени и в пространстве, за бережное отношение к художественному наследию. За ручную работу, удовольствие танцевать в окружении которой получили: Татьяна Чернобровкина (Театр им. Станиславского и Немировича-Данченко), солистки балета Мариинского театра Ирма Ниорадзе и Жанна Аюпова, звезда "Кремлевского балета" Наталья Балахничева, Николай Цискаридзе и Илзе Лиепа (Большой театр).
Николай Цискаридзе на фестивале четырежды примерял на себя корону Вацлава Нижинского. Завораживал невероятной магией в "Синем Боге" вместе с "богиней" того вечера - Илзе Лиепой.
Наяву перевоплощался в призрак розы, смывал все границы между прекрасным воображаемым и приятным реальным в "Видении розы".
В "Шехеразаде" вводил в состояние, близкое к трансовому, когда в костюме Золотого раба живописно склонялся к ногам любимой жены султана Зобеиды в исполнении Илзе Лиепы. Поражал драматическим прочтением истории страсти мифического божества к прекрасной нимфе в "Послеполуденном отдыхе фавна".
"Последнее время вообще сложное в искусстве, потому что всем стало все можно, все всё делают, - рассказывал Николай Цискаридзе. - Когда я танцевал в Парижской опере, в одном здании шли одни балеты, а в другом показывали "Послеполуденный отдых фавна". И каждый раз, когда я не был занят, я ходил смотреть спектакль. В зависимости от того, кто его исполнял: молодой артист, или артист уже состоявшийся, или не просто состоявшийся, а у которого сзади была судьба театральная, все выглядело иначе. Один критик мне сказал: "Подумаешь, в "Послеполуденном отдыхе фавна" походил из стороны в сторону!" На самом деле вот это "походить из стороны в сторону" - самое сложное. Этому надо учиться всю жизнь.
"Послеполуденный отдых фавна" был первой работой Нижинского как хореографа. Этот балет положил начало танцу модерн. Это один из самых первых ключевых спектаклей, поставленных в подобной стилистике. Мыслил Нижинский совершенно не так, как до него. Особенно это видно, если посмотреть "Весну священную". Кто только ее не ставил в разных интерпретациях, но очень сложно попытаться понять, как можно увидеть такую музыку, придумать такие движения. Я знаю, что многие мои коллеги в Мариинском театре, которые это танцуют, на руке даже пишут шпаргалки, чтобы точно попадать в акценты, - ведь там очень сложный счет и надо все время менять положение. Выучить это почти невозможно, но еще сложнее придумать подобное и поставить".
"Наше увлечение дягилевскими сезонами не просто пустые разговоры, это реальная работа, в которую вложено много труда, пота и, наверное, слез, потому что мы это делаем искренне, - продолжил вдохновитель и руководитель проекта Андрис Лиепа. - Повторить "Русские сезоны" невозможно, поверьте мне. Но ощущение праздника, посвященного Дягилеву, мы передать постарались. И нам очень хотелось бы, чтобы "Русские сезоны" продолжали жить той жизнью, которую они обрели при Дягилеве".