Поделиться
Начальник Долгоруковского райотдела милиции подполковник Николай Герасимов, еще пятеро нынешних и четверо бывших его сослуживцев были взяты под стражу в зале Елецкого городского суда после оглашения обвинительного приговора. Так завершился судебный процесс, длившийся три года. А первые жалобы на неправомерные действия милиционеров поступили от потерпевших почти семь лет назад.
В ноябре 2000 года в Долгоруковском районе был убит участковый инспектор милиции майор Ашихмин и совершено разбойное нападение на местного фермера. В январе-феврале 2001 года в райотдел были доставлены задержанные в Липецке четверо подозреваемых. В течение нескольких дней они признались в убийстве милиционера и нападении на фермера, что послужило основанием для их уголовного преследования. Как установил суд, потерпевшие были вынуждены оговорить себя, опасаясь за свою жизнь, поскольку к ним применяли незаконные методы дознания. Здоровью троих из них был нанесен вред, в том числе и тяжкий: у одного из пострадавших, Олега Копылова, развилось психическое заболевание - хроническое посттравматическое расстройство личности.
Ему от долгоруковских милиционеров досталось больше всего. Допросы "с пристрастием" в первые дни велись практически круглые сутки. На некоторое время его отводили в карцер, где он спал без матраца и замерзал без верхней одежды: было холодно - в камеру через решетку залетал снег. Сначала его не кормили, только на третий-четвертый день стали давать кружку кипятка. В первые десять суток лишили медицинской помощи. Даже когда находился в камере, он знал, что за ним опять придут и будут делать что захотят. На суде над милиционерами Копылов вспоминал эпизод, когда у него кружилась голова, он не мог стоять, но его ставили к стене, двое сотрудников райотдела держали за руки, а пятеро по очереди били в грудь, соревнуясь в силе удара.
По его словам, милиционеры своими действиями дали понять: или они его убьют, или заставят дать то, что им надо. Они "вбивали" в Копылова информацию, заставляли повторять. Когда потребовалось провести видеозапись показаний, его отвели в кабинет к следователю - женщине, которая тональным кремом загримировала на его лице синяки и ссадины. После этого ему надвинули кепку на глаза и провели съемку.
Сотрудники РОВД использовали целый набор приемов. Самое простое: били руками и ногами по различным частям тела так, чтобы видимых повреждений не оставалось, причем несколько часов кряду. По словам потерпевших, посчитать, кто сколько раз бил - это нереально. Нередко усложняли процедуру: в процессе избиения подвешивали жертву на веревке на дверь кабинета за связанные за спиной руки, надевали ему на голову противогаз и перекрывали доступ воздуха. Или, связав допрашиваемому ноги веревкой и завернув ему руки в наручниках за спину, оставляли его на полу в таком положении надолго; натягивали противогаз, периодически перекрывали воздух и били резиновой дубинкой по ступням ног. Один из милиционеров, прозванный "Рационализатором", эту пытку усовершенствовал: к трубке противогаза стали подносить пепельницу с пеплом, окурками и зажженную сигарету, чтобы человек вдыхал этот дым. В результате пытаемые не раз теряли сознание. Чтобы не оставалось следов избиений, обвиняемых со скованными за спиной руками оборачивали в матрацы. Для усиления болевого эффекта допрашиваемого пытали током: присоединяли к открытым участкам тела провода от контактов магнето и вращали ротор, иногда провода вставляли в рот.
"Популярность" противогаза на допросах объясняется просто: если обвиняемый "неправильно" отвечал на вопрос, то ему перекрывали воздух. Например, когда одному из потерпевших, Сергею Шишкину, в ходе следственного эксперимента предложили показать дом фермера, где было совершено нападение, и место, где был убит милиционер, он, как и его товарищи по несчастью, не смог этого сделать. Тогда его вернули в РОВД и там чертили ему на листке бумаги схемы места происшествия, "поработали" с противогазом над ответами. Через день повезли снова. В результате милиционеры остались довольны подследственным: что было нужно, он показал под видеосъемку, по их оценке, на "три с плюсом". Таким образом согласовывались "показания" всех фигурантов, выстраивалась стройная версия "преступления"...
Сотрудники райотдела оказывали на потерпевших и психологическое давление. Их заставляли вставать на колени перед фотографией погибшего милиционера и просить у него прощения. Угрожая убийством, вставляли им в рот ствол пистолета, при этом одному из несчастных выбили три зуба. Когда начальника РОВД просили предоставить встречу с адвокатом, тот отвечал, что он сам и адвокат, и прокурор, и палач, при этом он нередко бил подследственных ладонями по ушам - такой у него был прием.
Таким образом, начальник РОВД, три его заместителя - по кадровой и воспитательной работе, начальник криминальной милиции, начальник милиции общественной безопасности, а также начальники отделений уголовного розыска и вневедомственной охраны и оперуполномоченные общими усилиями более двух месяцев строили уголовное дело, которое затем было прекращено, а обвиняемые реабилитированы, поскольку были найдены и осуждены настоящие убийцы участкового. Суд обратил внимание на показания сотрудников прокуратуры и МВД, которые в тот период непосредственно контактировали с обвиняемыми и потерпевшими, а по делу прошли в качестве свидетелей. Максимум, что они заметили, - так это синяки под глазами у Копылова. В основном же они заявляли, что бывшие обвиняемые показания давали добровольно, жалоб не предъявляли, телесных повреждений у них не видели, а все тот же Копылов в ИВС Долгоруковского РОВД сам бился головой о дверь камеры, стены и нары.
Действия подсудимых суд квалифицировал как преступление, предусмотренное пунктами "а", "б", "в" части третьей статьи 286 УК РФ: превышение должностных полномочий с применением насилия, оружия и специальных средств, с причинением тяжких последствий.
Елецкий городской суд Липецкой области под председательством судьи Дмитрия Африканова признал всех десятерых подсудимых виновными и назначил им наказание в виде лишения свободы сроком от четырех лет до пяти лет и восьми месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.