Имя ирландского драматурга Брайана Фрила российская публика узнала благодаря замечательному трио Малого драматического театра - Татьяне Шестаковой, Петру Семаку и Сергею Курышеву.
Лев Додин поставил для них удивительную историю о Молли Суини, сорокалетней женщине, ослепшей десяти месяцев от роду, которая жила счастливо и безбедно, пока ее новоиспеченный муж Фрэнк, энтузиаст бессмысленных увлечений, не заставил ее прозреть. На пару с доктором Райсом, амбициозным, но спивающимся светилом офтальмологии, они превратили ее таинственный, полный чудес мир в начиненное минами поле боя. То, что она увидела после операции, привело ее в сумасшедший дом. Додин превратил эту тройную исповедь в страшную, жесткую, лишенную всякой сентиментальности историю о том, что не только невозможно никакое вторжение в чужой мир, но и самое познание чужого мира по сути своей невозможно. Люди убивают друг друга, пренебрегая своей уникальностью, - и в этом горькая, если не сказать отчаянная, мысль его спектакля.
В Московском театре Армена Джигарханяна "Молли Суини" поставил режиссер Юрий Клепиков, и под его рукой эта история во многом вернулась в ту сомнительную размягченную область мелодрамы, из которой она была отчаянно вырвана жестким и тревожащим пером Брайана Фрила, которого не напрасно сравнивают с его земляками Джойсом и Беккетом.
Все трое играют практически на пустой сцене, не касаясь друг друга, запертые в скорлупу собственной жизни. Но Ольга Кузина, кажется, больше озабочена тем, чтобы произвести впечатление своей красотой и эффектными костюмами (художник-постановщик Борис Лысиков), чем реальным положением Молли. Между тем волнующая загадка пьесы Фрила в том и состоит, что как бы ни была она похожа на мелодраму, по сути - это интеллектуальная пьеса о природе познания. Прооперированная женщина начала видеть проходящих мимо людей как деревья, как световые пятна. А потом внешний мир погрузился в густой туман. Этому состоянию доктор Райс дал определение - состояние затрудненного зрения. Состояние распавшихся связей мироздания. Он отчего-то назвал его \"гнозис\". Ведь не только Молли, но и все мы временами оказываемся в подобной ситуации, когда между сетчаткой и сознанием нет больше связей. И то, что мы видим, не может быть адекватно обработано нашим мозгом.
Во всем спектакле это чувство жизни как химеры, как мифа, который каждый выстраивает себе сам, чтобы потом подчиниться ему, а заодно подчинить ему и окружающий мир, по-настоящему сильно и необычно играет лишь Игорь Ветров (доктор Райс). Его игра удерживает пьесу в плоскости ее философских смыслов. Она не идет в фарватере истории; она отделяется от нее, чтобы произвести на свет монстра, чудовище, которое порой снится нам в снах или видится в лучших голливудских фильмах, где бесстрашные актеры соединяют несоединимое, чтобы надолго оставить в нас след воплотившегося ночного кошмара.
Игорь Ветров исследует сам механизм болезни, именуемой эгоцентризм, и преподносит его не в психологическом, а в метафизическом, игровом ключе, легко балансируя между шаржем, гротеском и предельной достоверностью. Его мотивы, его страсть излечить Молли вовсе не связаны с желанием помочь бедной слепой, он одержим собственными комплексами и травмами, он жаждет реванша за проигранную жизнь, в которой от него сначала ушла жена, а потом он сам затерялся в глухой провинции спивающимся неудачником. Ветров превращает все эти - довольно распространенные и обыденные - обстоятельства в смертоносный эксцентрический вихрь: в каждом жесте его доктора, в каждом взгляде затаился убийца с горящими глазами. И от этого нежданного заострения темы его игра обретает ту кошачью легкость и грациозность, которая вызывает восторженный отклик зрительного зала.
Собственно, ради того, чтобы увидеть это, и стоит посмотреть "Молли Суини" в Театре Армена Джигарханяна.