Поделиться
Дело Александра Кузнецова, мастера спорта по боксу, убившего в питерской парадной якобы насильника своего пасынка Бахтишода Хайриллаева (расследование еще пока не завершено, и ситуация не выяснена до конца), уже почти неделю не сходит с первых полос федеральных газет, экрана телевизора.
Замеченное Агентством журналистских расследований и не доказанное пока в самых принципиальных моментах, оно однако сразу приобрело громкий характер. И из-за экзотики извращенного преступления, и из-за трагичности поступка отца-защитника (если защита имела место). "РГ" обратилась к своим экспертам за комментариями.
Дмитрий Быков,
писатель:
- Нам никак не следует реагировать на происшедшее, пока мы не узнаем, что, собственно, произошло. Единственное, чего вправе сегодня требовать общественное мнение, - это объективное и дотошное расследование. Действительно ли Хайриллаев приехал в дом Кузнецова накануне вечером на своей машине и с какой целью он туда приехал? Чем он зарабатывал, с кем встречался, был ли знаком с Кузнецовым ранее? Без подробнейшего изучения личностей обоих фигурантов мы никуда не продвинемся. А от торопливых выводов и прямой лобовой агитации следовало бы воздержаться.
Вадим Абдрашитов,
режиссер:
- Это дело, как и любое другое, должно решаться исключительно в правовом поле. Иначе никакое государство и общество не смогут справиться с преступностью. Принимайте необходимые законы, и все.
Сергей Ениколопов,
психолог:
- Если все было действительно так, как рассказывает обвиняемый, общественное мнение будет на его стороне, и любой суд присяжных его оправдает - он защищал сына. Эмоциональная реакция отца вполне понятна и объяснима. Но было ли так на самом деле? Я не знаю, потому что не разбирался в тонкостях дела. В этой ситуации больше вопросов возникает к СМИ. Педалирование национальной темы разжигает ненависть. Сомневаюсь, что отец, оказавшийся в такой ситуации, сможет разглядеть, кто перед ним - узбек, русский или китаец. Следствие должно разобраться в эмоциональном состоянии обвиняемого, был ли он в состоянии аффекта, или это была месть, или что-то еще.
Всеволод Чаплин,
священник:
- Нам нужен закон, который бы неотвратимо и сурово наказывал тех, кто осуществляет сексуальное насилие над детьми. Сегодня за развратные действия в отношении несовершеннолетних предлагается наказывать штрафом, а за педофилию дают всего три года. Это разительно отличается от аналогичной практики других стран. Я убежден, что человек, который изнасиловал и убил ребенка, должен сидеть в тюрьме до конца своих дней. Реальные сроки наказания должны быть предусмотрены и для распространителей детской порнографии и проституции. Пока, к сожалению, эти люди часто остаются безнаказанными.
При этом национальность не имеет никакого значения. Преступник всегда преступник, жертва всегда жертва, и их национальность не должна никак влиять на общественное настроение, на закон или его применение. Нам нужно максимально отделить вопрос о преступлении, не имеющем национальной подоплеки, от любых попыток перевести дискуссию о нем в русло национальных отношений.
Лев Аннинский,
критик:
- Если ситуация такова, как ее в начале описали журналисты, то негодяй-насильник уже понес наказание, а парень-боксер, спасавший своего ребенка, заслуживает наказания лишь за превышение самообороны.
Но то, что преступник приехал в Питер из Бухары, не могло не породить в таком трагическом и будоражащем деле вопрос: что любой гастарбайтер может приехать и черт-те что здесь натворить? И то, что он вырос в России, не снимает этого вопроса, потому что опыт Парижа и Лондона в деле интернациональной адаптации свидетельствует, что люди, уже родившиеся в другой стране, сохраняют в своем внутреннем ощущении некий бунт корней. Это надо очень внимательно изучать, ни в коем случае не придавая теме излишней остроты. Жизнь людей разной национальности сопрягает общая крыша. Раньше это называли империей, сейчас - конфедерацией, но все равно нам нужны какие-то общие организации. По типу Европейского союза, американской системы мы должны пытаться склеивать что-то свое, евразийское. Сейчас хоть все и кричат, что они за национальное лицо, но при этом все-таки объединяются, как, например, Грузия, Украина и Польша. Выиграет тот, кто объединится скорее, лучше и человечнее. Мне бы хотелось, чтобы мы объединялись не силой, а человечностью. Это в русской традиции, а получится или нет - кто его знает. Иногда получалось, а иногда, видите, что... А в самой России должны включиться мощные ассимилятивные культурные механизмы. Всякая анклавная жизнь приезжающих к нам людей чревата, возникают анкерные эффекты, приезжие хотят жить внутри себя по-своему, но при этом находятся здесь, в результате возникает что-то вроде косовской проблемы.
Если москвичи не хотят работать на грязных работах, пусть подумают, чтобы дети приехавших на эти работы и оставшихся жить здесь людей хорошо выучили русский и вообще обрусели. Вон у Булата Окуджавы отец грузин, мать армянка, а он великий русский поэт. Это должен быть очень тонкий и ненасильственный процесс. Пока же у нас все только перемешивается, но не переваривается ни в культурном, ни в социальном смысле. Это связано и с тем, что авторитет культуры упал, и с тем, что мораль осмеяна. Вместо морали - кто больше схватит, тот молодец. Вот тут и начинаются национальные счеты на тему, кто больше схватил. Чтобы люди разных национальностей чувствовали Россию своим домом, нам не хватает общей идеи. Мы пока в полосе срыва.