Мировую внеконкурсную премьеру "Катыни" Анджея Вайды на Берлинском кинофестивале ждали с особым интересом: один из главных номинантов "Оскара" в категории "Лучший фильм на иностранном языке" у себя в Польше собрал уже три миллиона зрителей, обратив "глаза зрачками в душу". Сам Вайда не считает его картиной политической.
"Я не хотел бы, чтобы мой фильм стал орудием в политических спорах, - заявил классик польского кино в переполненном зале пресс-конференций. - Его предмет слишком болезненный и трагичный для того, чтобы им манипулировали в своих целях политики. Мне важно, чтобы он пробудил наше коллективное самосознание".
Фильм действительно сильный. В решении столь болезненной темы автор нашел единственно верный путь: рассказывает не столько о событиях под Смоленском, сколько о том, как они отозвались в судьбах десятков тысяч польских семей, которые до конца надеялись, что их муж, отец, сын все-таки вернутся. О мучительном состоянии неизвестности и бессилия, когда остается только верить в невозможное. Именно это обеспечило фильму эмоциональную напряженность.
Разумеется, картина достаточно скрупулезно, хотя и пунктирно, восстанавливает историческую хронику. Но Вайда удивительным образом проходит по лезвию ножа, делая фильм не столько о зверствах, сколько о расчеловечивающем воздействии преступных идей. Смотришь о трагедии под Смоленском, а думаешь и об Освенциме, и о ГУЛАГе. Это все исчадия одного сознания, одной, еще отнюдь не канувшей в Лету идеологии.
В фильм заботливо введен персонаж, который должен отделить идеологию от нации, напомнить, что, пока одни рьяно исполняли преступные приказы, другие рисковали жизнью, сохраняя человеческий облик. Это капитан Попов, которого бережно, словно проходя по стеклу, играет Сергей Гармаш. Вайда рассказал, что в этом образе соединились два случившихся в реальности факта: когда русский офицер, уезжая на финский фронт, женился на немке, чтобы спасти ее от советской расправы, и когда другой русский офицер спас немецкую женщину с ребенком, укрыв их во время обыска своей шинелью.
Мастерство отнюдь не покинуло 81-летнего режиссера. Выразительно уже начало фильма, когда на мосту встречаются два потока польских беженцев: один бежит с Запада от гитлеровцев, другой - от вторгнувшегося восточного соседа. Маленькая страна, оказавшаяся между двумя тоталитарными гигантами. По ходу просмотра неизбежно обратишь внимание на обостренный (хотя и по-человечески понятный) мелодраматизм ситуаций, где Вайда мобилизует собственную детскую память о расстрелянном в Катыни отце и о матери, которая его упрямо ждала до конца своих дней. Но общее ощущение - серьезной, мужественной и несомненно результативной попытки вернуть людям историческую память. А с ней - совесть.
Вайда подчеркивает: фильм имеет дело с материями, отношение к которым формирует из толпы - общество.
Цель фильма "Катынь" - не заклеймить Германию, Россию или покорившуюся Польшу. Его задача не историографическая, а психологическая: фильм адресован людям, давно живущим в другом мире и не желающим ничего знать о мире ушедшем. Он не для тех, кто давно лежит в братской могиле ХХ века, - он для живых. Если они действительно еще живы и способны что-то чувствовать.
Ведь в том и беда современного сознания, что мы постоянно ищем путь полегче, делая из политики - шоу, из истории - попсу. Готовы принять бредовые образы ужастиков типа "Груз 200", где испарения больного мозга выдаются за советские ужасы, и не готовы взглянуть в глаза правде реальной. Значительно более серьезной, жестокой и связанной уже не с плохим маньяком-ментом, а с нашей общей бедой и ответственностью - одной и другой нации, сделавших возможными преступления исторических масштабов. Фильм Вайды в этом смысле дает нам суровый, но необходимый урок.