Российская газета: На конференции алмазодобытчиков в Тель-Авиве вы заявили, что АК "АЛРОСА" располагает запасами алмазов почти в 110 миллиардов долларов. Может ли российская компания в обозримом будущем увеличить свою долю на мировом алмазном рынке?
Сергей Выборнов: Россия действительно является сегодня мировым лидером по запасам алмазного сырья. И перспективы минерально-сырьевой базы АЛРОСА выглядят предпочтительнее, чем у наших коллег. Это создает предпосылки для укрепления и развития наших позиций на мировом рынке алмазов. Но благоприятные возможности могут реализоваться только в результате кропотливой и напряженной работы над совершенствованием производственного, финансового и организационного механизмов компании.
АЛРОСА должна стать корпорацией, соответствующей самым высоким мировым стандартам: финансово-транспарентной, обладающей современными технологиями и кадрами, с четко сформулированной стратегией развития. Только такая компания может рассчитывать на успешную экономическую экспансию.
РГ: Место нашего государства в глобальной экономической системе сегодня определяют нефтегазовая и горнодобывающая отрасли, совокупная продукция которых составляет около 70 процентов российского экспорта. Можно ли, торгуя сырьем, всерьез претендовать на титул страны с развитой экономикой и высоким техническим потенциалом?
Выборнов: Невосполнимые минерально-сырьевые ресурсы планеты достаточно быстро истощаются, а потребность в них не менее быстро возрастает. На примере алмазного рынка это видно чрезвычайно отчетливо: старые месторождения вырабатываются, и в обозримом будущем спрос на алмазное сырье существенно превысит предложение. Ситуация на рынках углеводородов и цветных металлов может быть менее драматична, но общий тренд сомнений не вызывает.
В этих новых условиях, когда открытия "легких" месторождений уже не приходится ожидать, а старые на выработке, разведка, добыча, обогащение, создание соответствующей инфраструктуры, то есть все, что подразумевает развитие соответствующих отраслей, требует научного, инженерного и технологического обеспечения. И ничуть не менее совершенного, чем то, что характерно для хай-тек-индустрии.
Возрастающие потребности ресурсных мировых рынков вкупе с усложняющимися горно-геологическими условиями стимулируют развитие научных и инженерных школ с интенсивностью не меньшей, чем та, что задавала темп развития военно-промышленного комплекса в годы "холодной войны". Поэтому добывающие отрасли в структуре экономики России отнюдь не лишают ее интеллектуального капитала. Научные и технологические приоритеты меняются, это требование объективной реальности, но одновременно создаются новые возможности для развития национального кадрового потенциала. Открытая экономика, пришедшая на смену идеологизированной автаркической модели, создание современных добывающих корпораций на самом деле были единственно возможными путями интеграции России в глобальную экономическую систему.
РГ: Такая позиция найдет немало оппонентов, считающих, что "индустриальная сверхдержава СССР" превратилась в "сырьевой придаток" мировых лидеров...
Выборнов: Парадоксально, но именно СССР гораздо больше подходил под определение "сырьевого придатка", чем нынешняя Россия. Структура экспорта была примерно эквивалентна, но в СССР добывающая промышленность от управления рынками была полностью отстранена. Наш предшественник - трест "Якуталмаз", например, обеспечивая около 20 процентов мировой добычи алмазов, к их продажам на внешнем рынке не имел ни малейшего отношения. На рынках оперировало государство в лице уполномоченных бюрократических идеологизированных структур.
В результате это привело к тому, что СССР тратил огромные средства на поддержку идеологически близких режимов в ряде стран, чрезвычайно богатых минеральными ресурсами, но в освоении и продвижении этих ресурсов на рынки участия не принимал. Характерный пример - Ангола, где впечатляющая военная помощь СССР и его сателлитов продолжалась более 15 лет, но российское участие в алмазодобыче началось лишь в постсоветскую эпоху. Сырьевые рынки - не менее мощный инструмент геополитики, чем ядерное оружие, и с течением времени это свойство только усиливается, поскольку ресурсы невосполнимы, а механизмы управления рынками совершенствуются.
Отсутствие понимания этих обстоятельств во многом и привело к кончине СССР, который объективно выступал на этих рынках в качестве пассивного продавца товара, добываемого исключительно на своей территории, подлинного "сырьевого придатка", не принимая сколько-нибудь значимого участия в управлении этими рынками. Не стоит забывать, что именно "выстрел из нефтяного оружия" - падение цен на 70 процентов за три месяца в конце 1985 - начале 1986 года, спровоцированное ОПЕК, обрушило бюджет самой мощной в военном отношении державы мира, обладавшей всеми современными технологиями и производствами.
РГ: То есть "энергетическая сверхдержава" или более широко - "ресурсная сверхдержава" - это не просто метафора, а реальная цель?
Выборнов: Сырьевые рынки давно пережили анархическое "детство", сегодня это сложно организованные и, что чрезвычайно важно, - управляемые механизмы. Это управление может осуществляться достаточно прозрачно, как на хорошо структурированном алмазном рынке, может носить опосредованный и вероятностный характер, как на нефтяном, но оно всегда осуществляется в геополитических интересах государств, которые владеют транснациональными корпорациями. История возникновения и развития таких корпораций убедительно показывает их неразрывную связь с интересами нации и государства, в недрах которых они возникли.
Наивно считать, что долгосрочные стратегии "Де Бирс", "Англо-Америкэн" или "Бритиш Петролеум" могут быть описаны в экономических терминах. Основатели исторических сырьевых корпораций могли позволить себе быть откровенными, а в наши политкорректные времена достаточно упомянуть, что "прибыль" и "рентабельность" относятся к понятийному аппарату более низкого уровня, чем "продвижение интересов британской короны во всем мире".
Выбрав открытую экономику, трансформировав советские предприятия в современные корпорации и опираясь на все еще мощную национальную минерально-сырьевую базу, Россия получила серьезный шанс вернуть себе статус сверхдержавы. Но шанс этот заключается не в примитивном увеличении предложения своего продукта на глобальных сырьевых рынках, а в попытке получить значимую долю в управлении этими рынками, достойное представительство в формальных и неформальных структурах, обеспечивающих их функционирование.
Решение этой задачи невозможно без корпоративно-государственного партнерства, без четкого понимания совпадения стратегических интересов бизнеса и нации. Только движение в этом направлении позволит российским корпорациям стать действительно транснациональными игроками, распространяющими свое влияние на ключевые регионы планеты. Борьба наций за контроль над минеральными ресурсами или, что то же самое, борьба корпораций за контроль над сырьевыми рынками сегодня и является объективным двигателем геополитических процессов, какие бы идеологические и организационные формы они ни принимали.
Поэтому совершенно очевидно, что стратегической целью корпораций, выражающих интересы национальных элит, является экономическая экспансия в тех направлениях, которые ведут к контролю над рынками. Это и получение права разведки на немногих оставшихся неопоискованных районах, и установление непосредственного контроля над месторождениями, создание и контроль над новыми транспортными системами для углеводородов, и инвестиции в инфраструктуру перспективных для добычи, переработки и сбыта территорий. Но в любом случае это движение за пределы страны, движение по пути формирования и совершенствования глобальных корпоративных структур, ибо только в том случае, когда интересы корпорации представлены в большинстве ключевых ресурсных регионов, она способна получить адекватную долю в управлении соответствующим рынком.
Историческая экспансия нефтяных грандов из Техаса на другие континенты была продиктована далеко не только желанием расширить минерально-сырьевую базу, но прежде всего пониманием такой экспансии как необходимого средства установления контроля над мировым рынком углеводородов.
РГ: А как же быть с нарастающим в ряде стран "ресурсным национализмом", то есть активным противодействием иностранным инвестициям в добывающие отрасли?
Выборнов: Действительно, во всех без исключения добывающих странах имеются силы, выступающие за ограничение интеграционных процессов и превращение национальных экономик в замкнутые, инвестиционно непривлекательные системы, взаимодействие которых с рынками исчерпывается ролью пассивного продавца сырья. Но популистская псевдопатриотическая риторика, свойственная адептам подобных идей, не может приукрасить печальных исторических примеров СССР конца 80-х и Мексики конца 50-х годов ХХ столетия, бывших своего рода идеальными "ресурсными националистами", не допускавшими зарубежных инвесторов к добывающим отраслям. Сейчас пример такого подхода демонстрирует Иран, где изоляционизм и отсутствие инвестиций сформировали устойчивую тенденцию сокращения добычи нефти примерно на 5 процентов в год при крайне благоприятном рынке.
"Ресурсный национализм" - это путь в тупик, путь к деградации и разрушению прежде всего национальных добывающих отраслей. Только в условиях открытой экономики возникает реальный шанс влиять на управление рынками.
РГ: Если управляемость сырьевых рынков возрастает, то что происходит с конкуренцией?
Выборнов: Борьба за контроль над сырьевыми рынками всегда была жесткой, и ее радикальные формы мы можем наблюдать не только в исторической ретроспективе. Не подлежит сомнению, что интенсивность этой борьбы будет возрастать, поскольку на арене появились новые мощные игроки, вполне отдающие себе отчет о стратегических целях и средствах. Даже поверхностный взгляд на китайскую экспансию в Африке может служить убедительным тому доказательством.
Китай сегодня предоставляет многомиллиардные кредиты под государственные гарантии тем африканским странам, в недрах которых заинтересованы китайские добывающие компании. Причем только половина этих кредитов целенаправленно ориентирована на майнинг, остальное инвестируется в инфраструктуру африканских стран, являясь инструментом политического и, если угодно, демографического влияния. В большом объеме и быстрыми темпами строятся дороги, аэропорты, больницы, школы, университеты... Ни на этапе создания, ни на этапе эксплуатации эти объекты в принципе не могут быть обеспечены местными кадрами - такого количества специалистов нужной квалификации в этих странах нет. А в Китае есть.
РГ: В состоянии ли Россия отвечать на подобные вызовы?
Выборнов: Сегодня у нас есть все возможности для адекватного ответа. Важно только помнить, что современные добывающие корпорации являются составной частью понятия "сверхдержава".