Поделиться
Если бы не воскресное провозглашение "независимости Косово", то, скорее всего, недельной давности пресс-конференция Владимира Путина по-прежнему оставалась бы самым обсуждаемым в мировой прессе событием.
И дело, конечно, не столько в том, что этим беспрецедентным по длительности свободным общением с журналистами Владимир Путин как бы подводил итог своего восьмилетнего президентства. И даже не в том, что в этот день кто-то рассчитывал узнать подробности эскизно предложенной им еще 8 февраля Стратегии-2020 для России. Главное в том, что всем окончательно стало ясно: Путин завершает кремлевскую часть своей политической работы в качестве одного из мировых лидеров, человека, от намерений, слов и поступков которого уже зависит и в будущем будет зависеть судьба не только России, которую он, по признанию плохих знатоков политики и географии, "вернул на политическую карту мира", но и европейской и мировой политики в целом. А следовательно, каждое сказанное им слово нужно слушать, фиксировать и анализировать.
Слушать и анализировать было что. Причем как сторонникам Путина, так и его оппонентам. Тем более на пресс-конференции национальный лидер России и один из мировых политических лидеров предстал в максимально раскованном (сколько это возможно для президента сверхдержавы) виде, свободным на мысль и острым на язык.
По всему было видно, что он с удовольствием предвкушает, что скоро покинет галеру, на которой "пахал, как раб" восемь лет подряд, а потому готов щедро поделиться своим опытом "президента-раба" с миром вообще и, может быть, особенно с теми, кто продолжает оставаться прикованным к своим "президентским галерам".
В этой связи я считаю наиболее остроумной из всех прозвучавших реплику, которую Путин бросил по адресу своего американского коллеги, которому еще целых полгода предстоит оставаться "прикованным": "А думаете, Бушу легко?"
Политико-публицистическую импровизацию Путина я бы разбил на четыре части: о недалеком прошлом и настоящем России; о будущем России; о своем преемнике и совместной с ним работе; о делах печальных, т.е. международных.
По первым двум пунктам Путин подтвердил свои оценки и свой анализ, в концентрированном виде уже представленные 8 февраля. После событий "смутных 90-х" целостность страны восстановлена, государство консолидировано и более или менее отлажено, политическая система стабилизирована; экономика поднята на восходящую линию развития; совсем уж скандальный уровень бедности снижен; международная субъектность и независимость внешней и внутренней политики России возвращены.
Все это замечательно, с гордостью подтвердил Путин, но к этим успехам необходимо подойти самокритично. Далее, идя по этому экстенсивному пути собирания государства и экономики и простейшей консолидации общества, более значимых результатов не добиться. А они необходимы, ибо только в них - гарантия выживаемости и преуспевания России и ее народов в будущем. Потому от политики восстановления порушенного и догоняющего развития необходимо перейти к стратегии лидерства - причем лидерства не регионального (на постсоветском или континентальном европейском пространстве), а мирового. А для этого и необходим переход по всем направлениям от инерционного к инновационному развитию. Т.е. к строительству экономики, государства и общества, постоянно и успешно воспроизводящих себя, но всякий раз на новой, более современной, чем на это способны другие, основе.
Здесь важно, что Путин привел примеры как больших (административная реформа) или даже очень больших (проблема коррупции) неудач своего правления, так и успешного (пусть только еще наметившегося) решения одной из острейших проблем. Я имею в виду новую демографическую политику, подход к которой может в некотором смысле стать образцом или алгоритмом других жизненно важных прорывов. Не прятаться в кусты. Руководствоваться не теоретической возможностью или невозможностью, а стратегической необходимостью достижения цели. Отбросить (но не сразу, а после анализа) сомнения скептиков. Проявить политическую волю - и начать действовать, сконцентрировав ресурсы и кадровый потенциал. В случае первых успехов - бросить в прорыв более мощные силы.
Это в производстве инновации могут представать в виде новых научных и управленческих решений. Инновации в политической и общественных сферах в каком-то смысле традиционны и представляют собой скорее не изобретение чего-то абсолютно нового, а возвращение к испытанному старому, т.е. к естеству человека: социальный оптимизм, демонстрация заинтересованности государства в достижении твоих личных целей - в данном случае иметь много детей, и импульсный материальный стимул. И дело пойдет.
Наибольшим раздражителем для внешних (и не очень беспристрастных) наблюдателей и комментаторов пресс-конференции Путина стали его замечания по международным проблемам вообще и проблемам, касающимся отдельных стран. Путин избрал довольно изощренную тактику - он хвалил персоны, но критиковал, а иногда и язвительно разоблачал структуры и институты, иногда этими же персонами и возглавляемые. Похвалил Буша, но раскритиковал политику США, бездумно или только ради собственных интересов рушащих мировой правопорядок. С симпатией отозвался о Саркози - но не преминул напомнить, что Францию, как-никак великую европейскую державу, даже забыли спросить, а нужно ли располагать третий позиционный район американской ПРО в центре Европы. Напомнил, что тем более не прислушались к мнению рядовых чехов и поляков, или украинцев (по другому поводу).
Конечно, такое напоминание обидно тем правительствам, которые называют себя демократическими, но крайне не демократично по отношению к своим народам или союзникам принимают затрагивающие интересы всех решения. Но разве Путин сказал неправду?
Безусловно, Путин был в ударе. Журналисты не успевали фиксировать очередные его афоризмы и крылатые выражения. Некоторые из этих афоризмов были слишком брутальны по лексике, многие слишком язвительны, впрочем, они возникали как реакция на язвительные по отношению к России или самому Путину вопросы-реплики. Но на всех в мире не угодишь.
Главный, кому должен угодить своей политикой президент, - так это народу своей страны. И Путину, безусловно, это удалось. Отсюда, видимо, и сентиментальное сочувствие Бушу-младшему, которому сегодня тяжелее, чем Путину.
А что до стилистики, то, как известно, стиль - это человек. Не обо всем Путин сказал откровенно (на президентских постах до конца откровенны только идиоты), но то, что он говорил откровенно, было еще и искренним, а потому - свободным по форме.
Словом, перефразируя явно любимых Путиным Ильфа и Петрова, он имел право сказать и сказал: "Президент из меня вышел - пора переквалифицироваться в премьер-министры".