Поделиться
По сути, о новом творении екатеринбургских братьев Пресняковых "Паб" писать не стоило бы вообще.
Наивный, наглый в своей бесцеремонности коммерческий проект, явно рассчитанный на европейского потребителя, с треском провалился в "Театральном центре на Серпуховке"...
Но написать все же стоит. Ведь пьеса "Паб" принадлежит перу расхваленных на всех углах "первооткрывателей нового языка и новой реальности", о которых пишут пафосные диссертации и статьи, которые совместно с Кириллом Серебренниковым стали авторами фильма-лауреата Римского кинофестиваля. После первого же их сочинения на московской сцене "Половое покрытие" заговорили о "монтаже", "трансгрессии", "амбивалентности" их литературного стиля. Не успели мы и глазом моргнуть, как братья, стремительно познав законы оглупевшего мира, выучив два-три нехитрых приема, благодаря которым сложнейшие философские идеи и мифы превращаются в легко потребляемый коктейль для бедных, переосмыслив опыт абсурдистов и обэриутов, добавив несколько пикантных сексуальных подробностей, буквально ворвались в мировой театр. Но неожиданно выяснилось, что вся их новая, пугающе-опасная, вполне террористическая энергия ни на что большее, чем на "Комеди Клаб", не претендует.
Но зато - какой внешний вид, какая пугающая таинственная сила в их взглядах, странно бросаемых друг на друга. Сколько неясной порочности читается в скромном взгляде младшего, в несколько развязной манере старшего. Они сами - главные персонажи этой драматургии, предельно далекой от всякой жизни и простодушно перепевающей мотивы мировой литературы.
В пьесе "Паб", которую где-то откопал один из сопродюсеров и супруг Людмилы Гурченко Сергей Сенин, действуют сама дьявол-соблазнительница Эль-Джи, некий хозяин Паба по кличке Отец, два президента - США и России - и премьер-министр Великобритании. Отца играет Юозас Будрайтис, а дьявола - сама Людмила Марковна.
Ясно, что Паб - это сама преисподняя. Впрочем, это может быть что угодно, ведь бедненькая философия Пресняковых состоит в том, что смысла ни в чем нет. "Нам подарили жизнь, - говорит Фидель-Виталий Хаев, - но забыли наделить ее смыслом". Философия стоиков, а также чеховские мотивы легко при желании прочитываются в их диалогах о том, что пережить повседневность - вот подлинный героизм обессмыслившейся жизни. Но от этого обилия чужих мотивов их собственное произведение окончательно теряет всякий смысл.
Виталий Хаев (тот самый мент с матерным монологом из пьесы "Изображая жертву") является олицетворением "пресняковского начала" в драматургии - амбивалентный, травестийный, он играет то Фиделя, то Ангелу Меркель.
Но, конечно, самой главной частью этой беспардонной террористической атаки является Людмила Гурченко. Мгновениями она столь роскошна в своей эксцентрической смелости, в кабаретном шарме, исполненном европейского вкуса, что, кажется, вот-вот и затмит саму... , ну хоть Марлен Дитрих. Поет, знаменито подхихикивает и выделывает тончайшими ногами немыслимые кренделя! Но вот наступает развязка, она является в кроваво-красном хитоне с развевающимися крыльями, поет песню Земфиры, подаренную ей на "Новогоднем огоньке" - и все становится на свои места. Тень Марлен Дитрих развеивается под напором пошлости, а на сцене остается грандиозная русская дива во всей необузданности своего дара, не обработанного здесь режиссерской мыслью и волей... Сами же режиссеры и авторы - братья Пресняковы - после того, как рассеивается дым, сидят за стойкой своего дьявольского паба с видом людей, только что получивших Оскар. Видимо, они знают что-то такое о секрете успеха, чего не знаем мы...