Поделиться
Премьеру новой сценической версии вагнеровского "Летучего голландца" показали в Мариинском театре как раз накануне открытия празднеств по случаю 225-летия театра. Сегодня вечером на петербургской сцене состоится гала-концерт, в котором примут участие артисты труппы, методично поставляющей (под руководством Валерия Гергиева) миру рекордное количество российских оперных и балетных звезд. В родной город на праздник приглашены и первые лица государства.
225-летний день рождения Мариинки, хотя и событие календаря, но не нуждается в особой рекламе: достаточно назвать участников гала-концерта - Анну Нетребко, Владимира Галузина, Николая Путилина, Михаила Петренко, Максима Аксенова, Ульяну Лопаткину, Леонида Сарафанова, Алину Сомову, Олесю Новикову. Это только шорт звезд, регулярно выступающих на сцене Мариинского театра. Гала-концерт откроет большой юбилейный проект, кульминацией которого станет фестиваль "Звезды белых ночей". Инициатор "праздничного сезона" Валерий Гергиев говорит: "Многие считают, что юбилей связан с шампанским, водкой и черной икрой. Мы же предлагаем творческую программу. Все наши выступления в этом сезоне связаны с историей театра. В Китае мы показали "Князя Игоря", в Японии - "Хованщину", планируем выступить в Ла Скала, в Нью-Йорке с программой, посвященной Федору Шаляпину. Событий будет много".
А прологом к разворачивающемуся Мариинскому действу стала только что показанная премьера "Летучего Голландца" Вагнера в постановке британской команды: режиссера Йана Джаджа и художника Джона Гантера, а также художников по костюмам и свету Тима Гудчайлда и Найджела Левингса.
Мариинский театр давно уже отрекомендовал себя в мире как один из ведущих "вагнеровских домов", но время перепостановок, казалось, еще не наступило. С 1998 года на Мариинской сцене шел "Голландец" в постановке Тимура Чхеидзе и Георгия Цыпина. Но остались партитуры немецкого майстера, так и неосвоенные театром: "Тангейзер", "Нюрнбергские мейстерзингеры". Возвращение к "Летучему голландцу" на этом фоне могло бы выглядеть концептуальным, но, как выяснилось, имело производственные причины. Необходимо было вернуть в репертуар спектакль, погибший во время пожара в декорационных хранилищах в 2003 году. Среди прочих сгоревших названий Гергиев тогда особенно сожалел именно о "Голландце".
Воссоздавать из пепла спектакль десятилетней давности в театре не стали, а задумали нового "Голландца", в международном формате: с приглашенной из Англии постановочной командой и премьерой в Баден-Бадене. Из немецкого курортного города и донеслись за месяц до петербургской премьеры вести об успехе мариинских певцов в новой вагнеровской постановке. Особенно хвалили баса Евгения Никитина в партии Голландца и Ольгу Сергееву - Сенту. Как показал спектакль, дважды показанный в премьерный день на сцене Мариинки с совершенно разными составами певцов, говорить о достоинствах нового "Голландца" уместно именно в параметрах вокальных достижений. Надо признать, что практически все певцы показали в спектакле уровень, который не вступает в противоречие с чисто вагнеровским феноменом музыкального целого, где певец вынужденно конкурирует с океаном оркестра, где жесткая немецкая артикуляция соединяется с певучестью, а гигант ские неудобные скачки голоса - с лирическим чувством или эпическим философствованием. В нынешнем "Голландце" неожиданно прорвалось новое качество труппы, наработанное годами муштры вагнеровской "тетралогией": медитативный тон, погружение в саму ткань вокального языка, что позволило многим избежать грубого форсирования звука, рваной фразировки, "плоской" акустики. Особенно интересной по объему получилась партия Голландца у Евгения Никитина, создавшего впечатляющий сценический образ потустороннего существа, спустившегося с помощью мертвецов с корабля-призрака на землю, демонически притягивающего, концентрирующего мужскую энергию и одновременно погруженного в свой собственный транс, в свое тяжелое бремя бессмертия, которому Сента может только досаждать. Голландец Никитина стремится поскорее вернуться на свой призрачный корабль, нетерпеливо выслушивая обещания Сенты в верности, но режиссером ему уготован "слишком человеческий" хеппи-энд - за руку с Сентой пойти под пологом тряпичной морской волны в закулисную даль, где нарисованным на заднике красным солнцем торжественно всходит счастье вечной любви. Гергиеву хватило интуиции прижать этот наивный апофеоз чуждым лирике жестковатым тутти оркестра.
Надо заметить, что режиссер ские решения выглядят простовато-архаическими на протяжении всего спектакля. Режиссер Джадж, который ставил уже этот спектакль в лондонском Ковент-Гарден в том же составе с художником Гантером, остается в плену даже не традиционалистского театра, а театра прошлого. Современные технологии не затронули эстетику нового спектакля: и неудивительно, что наивная машинерия в виде наплывающего из глубины сцены носа корабля Голландца или просто лестницы, выезжающей на колесах из боковых кулис, на премьере вдруг сработала с таким гомерическим скрипом и грохотом, будто сегодня не ХХI столетие, а театральное средневековье. Джадж не стремился к развернутым мизансценам: многие сведены к стэндапам солистов с упором на зрительный зал, массовки выстроены в простые композиции - матросской "лодочкой", по периметру или вдоль авансцены. Море бурлит синими волнами из тканей, разгоняемых вентиляторами, которые простодушно обнаруживают себя под особо вздыбленной "волной".
Главные же акценты режиссерской концепции распределились между персонажами. И тут все оказалось зависимым от актерских индивидуальностей. Моряк Даланд, отец Сенты в исполнении Алексея Тановицкого - хитрый, жесткий тип "себе на уме", готовый за сундук с драгоценностями послужить сводней Голландца и дочери, он же - в исполнении Михаила Петренко - мастер морских дел, отец, ужаснувшийся тому, на что обрек собственную дочь. Джадж подробно выстроил роль Сенты, отсылая этот образ к старомодному духу экзальтированных барышень, начитавшихся сентиментальных романов и влюбленных в героев с обложки. Вместо девушки из мифа Сента предстала в спектакле невротической особой с неуравновешенными реакциями, готовой наброситься с кулаками на тех, кто не понимает ее "индивидуальность". И если работу дебютировавшей в партии Сенты Екатерины Шиманович можно отнести к иллюстрации такого режиссерского решения, то Сента Ольги Сергеевой прорвалась к более широким смысловым просторам этого образа, сыиграв метафизическую встречу с тем, кому сама себя предназначила.
Новый "Голландец" Мариинки явно не претендует на событие из разряда шедевров. Художественный вес придала ему музыкальная составляющая: обновленный состав солистов, успешно освоивших партитуру "Голландца", и оркестр, для которого вагнеровская музыка давно стала частью исполнительского стиля. Представить же, что юбилейный сезон пройдет без премьеры Вагнера в Мариинке не реально, так же, как самого Вагнера без стремления к искусству будущего, а не прошлого.