Поделиться
С 1 марта частное лицо или фирма может покупать памятники старины и архитектуры федерального значения.
Шум в обществе страшный: одни жаждут въехать в дворянское гнездо, другие боятся, что некуда будет ребенка сводить с культурой познакомить. Но оказалось, что все обстоит не так, как хочется многим думать.
Аренда выгоднее продажи
Так говорили 1 января, когда вступил в силу 230-й Закон, толкующий о памятниках, так говорят сейчас. Но что же на самом деле произойдет 1 марта? Ровным счетом ничего.
Немного основ. Памятники бывают местного (за них отвечают губернатор или глава поселка) и федерального (их опекает центр) значения. Местные памятники можно покупать еще с 90-х. На федеральные в 2002 году наложили мораторий - до момента, как центр и губернии поделят собственность между собой. 230-й Закон, принятый в октябре прошлого года, как раз и требует, чтобы списки разделенного имущества были готовы к 1 марта. Правительство их утверждает, и все торги начались. Мораторий теряет силу автоматически.
Но есть два "но". Во-первых, списки еще не готовы. Губернии частью их представили, частью нет, но правительство не утвердило ни одного, и 1 марта торгов никаких не будет. Во-вторых, возможность выставить на продажу еще не значит, что власть это непременно сделает. Власти смекнули, что сдать в аренду выгоднее, чем продать: так ведь и вы, читатели, если есть у вас лишняя квартира, предпочтете ее сдать! Во всяком случае, столица дает понять, что ничего продавать не собирается.
И Питер придерживает самые вкусные объекты. Менее привлекательные пытались продать еще гостям прошлогоднего экономического форума в Северной столице, но никто не взял.
Что хочу, то ворочу
У нас любят поминать потомков старых немецких или английских фамилий, которые живут в родовом замке и не могут гвоздя забить без разрешения. На бумаге российский закон стремится именно к этому.
Во-первых, чтобы начать реставрацию (а продавать будут именно то, что в ней нуждается), нужно получить научно обоснованные документы и обученную бригаду в придачу. Во-вторых, после завершения "ремонта" хозяину придется всю жизнь соблюдать строгие законы, прописанные в так называемом охранном обязательстве: надстраивать нельзя, пристраивать нельзя, рядом строить (если это усадьба с землей) тоже нельзя. Как поясняют в Росимуществе, нельзя даже отторгнуть от барского поместья соточек триста и продать дачникам: под словом "памятник" понимается не только "коробка", но и все прилежащее.
Самым неприятным обременением будет, однако же, обязанность пускать внутрь народ, хотя и в строго отмеченные дни и часы. Представьте, что вы живете в квартире, куда раз в месяц может зайти любой с улицы. Редко, но напрягает.
Чтобы следить за соблюдением всего этого, одно время хотели ввести "архитектурную полицию", но передумали и взвалили все на Россвязьохранкультуру. С лета прошлого года ведомство создает представительства практически во всех регионах страны. Плюс сами губернаторы комплектуют такие же службы. Федералы будут надзирать за местными охранниками, и все вместе - за памятниками. И если раньше на всю страну у федералов было 15 человек смотрящих, то теперь - больше 3,5 тысячи. Отступление от закона карается штрафом (пока он невелик - максимум 30 тысяч рублей, но будет расти), а то и отъемом собственности через суд.
Конечно, реальность может оказаться не такой розовой. Но она розовой и не была. Из местных памятников, проданных с 90-х, около трети куплены без закона и без обязательств, и все эти сделки сейчас будут оспаривать.
Притчей во языцех стали хитрости застройщиков, которые просто уничтожают памятники, стоящие на "дорогой" земле в центре городов, например, поджигая их. Чиновники намерены бороться впредь с поджигателями через описанную систему перекрестного контроля, но сами признают, что эффективность их усилий покажет только практика. Наконец, общественность не устает жаловаться на самовластие местных органов охраны, которые позволяют менять подлинные памятники на новоделы. И наивно было бы думать, что это отныне прекратится. Однако положа руку на сердце, если раньше при моратории на приватизацию умудрялись продавать и уродовать памятники даже федерального значения, то теперь на страже старины стоит какой-никакой закон.
Продается все
На самом деле, конечно, далеко не все. Чиновники сами раздули этот миф, приводя в качестве примера непродажного московский Кремль или Большой театр. Кто ж их продаст? На самом деле закон прямо запрещает продавать церкви, монастыри и часовни кому бы то ни было, кроме религиозных общин. Закон не разрешает продавать здания государственных, в том числе муниципальных, музеев, театров и других организаций. История о том, как некий мужик в Ярославской области купил церковь, обошедшая просторы Интернета, на поверку оказалась фикцией.
Закон также против продажи крепостей и фортификаций, он не любит, когда памятник перерезает важная дорога... В общем, запретов больше, чем разрешений, и инвестору остается разве что "Усадьба дворянина Рыкова" (изуродована в 30-е домом душевнобольных) и "Городской дом купца Зыкова", в котором квартирует магазин скобяных изделий.
Грядет реституция
Реституции, то есть возвращения собственности прежним владельцам, народ почему-то боится. Возможно, это иррациональный страх, но, так или иначе, он необоснован. В Россвязьохранкультуре прямо говорят, что никаких льгот потомкам не будет - только на общих основаниях. Мотивировка: дворянские гнезда строились фактически на деньги крестьян, отрабатывавших барщину и плативших оброк, потом государство 70 лет худо-бедно тратило на это дело деньги и поддерживало. Но, скорее всего, дело в другом: реституция может спровоцировать тотальный передел собственности. И борьба будет отнюдь не за развалюхи. А за дворцы и заводы, которые давно обрели новых реальных владельцев.
Потомкам, конечно, это не шибко нравится. Они приводят в пример страны Восточной Европы, на что власти парируют: там срок давности куда короче. Ну а самые прагматичные - и недаром именно у них есть деньги - просто берут и покупают. Благо большинство усадеб являются памятниками местного значения, так что таких сделок по России уже несколько десятков.
Хозяин спасет всех
Есть группа граждан, которые не боятся приватизации, а напротив, ее подталкивают, утверждая, что только настоящий хозяин спасет памятники. В Россвязьохранкультуре таких иллюзий давно не питают. Посмотрите на запущенные особняки в любом русском городке, сданные в аренду на 49 лет (чем не собственность) фирмам? Кто-то провел реставрацию, а большинство - нет. Слишком дорогое удовольствие. Куда проще довести до ручки, а то и "помочь" снять с охраны и творить все по своей воле.
Наконец, настоящих хозяев здорово отпугивают охранные условия, а также затраты на реставрацию. В Россвязьохранкультуре не ожидают ажиотажного спроса на памятники, хотя и признают, что специальных исследований спроса не проводили. Но факт: за все время приватизации местных памятников, а это больше десятилетия, едва нашлась тысяча желающих.
регионы
Но деньги дороже
Велика Россия, а прикупить нечего
По словам заместителя руководителя теруправления Россвязьохранкультуры Александра Шухободского, список памятников, которые будет контролировать его ведомство, еще не определен. Хуже, что, как он говорит, "нам не понятно: есть ли механизм приватизации федеральных памятников культуры. Понятно, что их можно выставлять на продажу". В то же время один из инициаторов приватизации, руководитель местного комитета по контролю за памятниками Вера Дементьева признает: "Лишь 25 объектов могут представлять интерес для приватизации. И это далеко не дворцы". Не видит ажиотажа и исполнительный директор Фонда имени Лихачева Александр Кобак: "Приятно, конечно, сидеть во дворце, но в современном офисном здании - куда как удобнее". Кстати, в Питере уже продано 42 местных памятника, но только половина инвесторов сумели быстро провести реставрацию.
Тверь
В Тверской губернии делают ставку на частногосударственное партнерство. Здание остается во владении государства, а инвестор получает выгоду от вовлечения памятника в хозяйственную деятельность. В управлении у частников - даже Путевой дворец Екатерины Великой в Торжке (там сделали гостиницу) плюс центр этого города, всего 22 дома. Но приходилось и судиться: в Твери собственник ждал, пока дом рухнет, чтобы его не реставрировать, и только под угрозой изъятия пошел на ремонт. Другой собственник так изуродовал дом, что суд обязал его вернуть облик назад.
Великий Новгород
Как выясняется, все самое вкусное в Новгороде продавать нельзя: большинство новгородских жемчужин - храмы. Однако, по словам Дениса Безрукова, начальника управления государственной охраны культурного наследия комитета культуры Новгородской области, его ведомство начнет торговать путевыми дворцами и усадьбами. Но только после того, как определится нормативная база и наработается алгоритм формулировки охранных обязательств.
Иркутск
После того как город прогремел на всю страну историями про горящие памятники (их палили застройщики), получается, что области и продать-то нечего. Оставшееся - или музеи, или больницы с библиотеками. "Дом, в котором жил Голицын в Киренске, и дом, в котором жил Фрунзе, в Качугском районе... Трудно представить, кому они могут понадобиться", - размышляет заместитель руководителя службы по охране объектов культурного наследия области Татьяна Соколова. Она признает, что, продавая памятники местного значения, область сполна столкнулась с художествами инвесторов, но судиться с ними почему-то не пыталась. Ответственность она валит на муниципальные власти, которым, дескать, сохранение отселенных деревянных домов невыгодно, и в то же время сама г-жа Соколова не видит возможных бизнес-проектов на эти дома: "Никакая арендная плата не покроет тех убытков, которые принесет восстановление здания".