Фидель Кастро: Я знаю, каковы русские, и восхищаюсь ими

Все-таки, действительно сила не в деньгах - сила в правде. Когда Фидель Кастро, перспективный адвокат из семьи известного землевладельца только начинал свою карьеру, его родная Куба во всем мире именовалась не иначе, как "американской сахарницей", в гаванских казино кутили самые отпетые мафиози из Америки, а гангстеры-шестерки рыскали по острову, насильно увозя симпатичных девочек в публичные дома Гаваны.

Фидель снял адвокатскую мантию, забыл о деньгах и пошел искать правду. Кубинская революция подарила миру сказку. О том, как двенадцать человек с семью винтовками, начавшие борьбу против 40-тысячной армии Батисты, принесли свободу своему народу. Вот уже полвека Куба, находящаяся в условиях самой длительной блокады в истории человечества, противостоит не кому-либо, а самой мощной стране мира, "северной империи", находящейся в 90 милях от Острова свободы. Умудрившись за эти годы создать едва ли не самую качественную медицину в мире, обучая не только свою молодежь, но и десятки тысяч ребят из беднейших стран континента.

И все это было бы невозможно без него. Человека, считающего книги единственной "роскошью" в мире, непревзойденного оратора, приводившего в безумный экстаз до миллиона человек на митингах, придумавшего едва ли не самый пронзительный лозунг в истории: "Родина или смерть!".

Полтора года работы. Десятки проработанных книг, сотни статей, занимательные документы - таковы "исходные данные" работы автора над книгой о Фиделе Кастро, давшейся ценой действительно невероятных усилий. Фидель заслуживает своей собственной саги, как заслуживает книги каждая из глав написанного о нем произведения.

Фидель Кастро давно всем и вся доказал. Своим примером вот уже полвека подтверждая, что власть может оставаться верной простому человеку. А не служить во имя золотого тельца. И в том, что "сила не в деньгах, а сила - в правде", может, и состоит главный смысл жизни этого уникального человека, чье имя в переводе как раз звучит как "верный".

Отрывки из главы "Карибский кризис"*

"Карибский кризис привел к охлаждению отношений кубинского руководства с Кремлем, а кубинских граждан - к советским представителям на острове. Карлос Франки, редактор кубинской газеты "Революсьон", позже уехавший в США, первым сообщил Фиделю о решении Москвы убрать ракеты с Кубы. В гневной тираде Фиделя Кастро в адрес Хрущева, которую Франки услышал в ответ по телефону, самыми мягкими были слова "сукин сын".

Фидель Кастро, который привык "играть по-честному", был буквально разъярен тем, что Москва сделала это за его СПИНОЙ, предпочла не уведомлять его о решении убрать ракеты с Кубы, пойдя на уступки американцам. "Мы узнали от общественности, что Советы вынесли предложение убрать ракеты с Кубы. И никто ничего с нами не обсуждал! Мы не были против какого-либо соглашения, потому что понимали, что необходимо избежать ядерного конфликта. Но Хрущев должен был сказать: "Надо обсудить проблему и с кубинцами". По этому вопросу они должны были посоветоваться с нами. Про Кубу забыли полностью", - вспоминал Фидель Кастро в беседе с французским интеллектуалом Игнасио Рамонетом.

Никита Хрущев понимал уязвимость своей позиции и чувствовал себя виноватым по отношению к Фиделю. Не случайно, вскоре последовал ряд "примирительных шагов" с его стороны. На острове было оставлено оборонительное оружие, которое принадлежало группировке советских войск на Кубе в дни кризиса. В знак боевой солидарности также была оставлена на острове и бригада советских войск, которая потом долго находилась на Кубе. Хрущев пригласил Фиделя Кастро совершить долгожданную поездку в СССР, о которой кубинский лидер давно мечтал.

Эта поездка откладывалась несколько недель отнюдь не из-за каких-то разногласий между Москвой и Гаваной. Во-первых, на Кубе значительно увеличилось количество диверсионных актов. Сложная ситуация в стране не позволяла Фиделю покинуть остров. Во-вторых, Карибский кризис сильно сказался на здоровье Фиделя Кастро. Несмотря на исполинское здоровье, железный Фидель "сломался". Его организм вот уже несколько лет работал на износ. А после кризиса Фидель Кастро находился на грани полного физического и психологического истощения, страдал бессонницей.

Но как иначе должен был чувствовать себя человек, последний раз спавший 8 часов еще в годы партизанской борьбы в Сьерра-Маэстра, после революции долгие месяцы ложившийся отдохнуть только на рассвете, а за те тринадцать дней, что продолжался Октябрьский кризис, практически не сомкнувший глаз и не выпускавший изо рта сигару? Любой врач немедленно отправил бы Кастро в госпиталь, глядя на его воспаленные от недосыпания глаза и крайне уставший вид. Но Фидель, больше привыкший слушать голос собственного сердца, чем предписания медиков, в те годы заботился о своем здоровье в самую последнюю очередь, о чем, кстати, жалея, признавался годы спустя.

Только 26 апреля 1963 года в атмосфере строжайшей секретности Фидель Кастро вылетел в Советский Союз. Причем его самолет, который тайно вылетел из Гаваны, приземлился не в советской столице, а на севере СССР, в Мурманске, откуда Фидель первым делом выдвинулся на базу советских подводных лодок в Северодвинске.

Фидель Кастро стал первым и последним в истории главой иностранного государства, который удостоился чести увидеть базу советских межконтинентальных баллистических ракет, посетить стартовую площадку и лицезреть шахту, где "покоятся" ракеты. Именно тогда он убедился своими глазами, что в СССР имеются ракеты, которые могут защитить его родную страну даже из-за океана. В Северодвинске, куда также тогда поехал Фидель Кастро, советские моряки подогнали на рейд эскадру, пришвартовав атомную подлодку прямо к пирсу. Кубинский лидер посетил ее лично, оставшись в восторге от увиденного. Кастро, одетому в бушлат, с его могучей и исполинской фигурой, было тесно в отсеках подводной лодки. Фидель все осматривал, задавал вопросы, касающиеся характеристик ракет, беседовал напрямую с советскими военными. Он был поражен возможностями советской боевой техники. У него сложилось впечатление, что Советский Союз не блефует и действительно может защитить Кубу со своей территории.

И маршрут Фиделя Кастро по территории Советского Союза, и точные сроки пребывания в том или ином городе были строго засекречены. На территории областей и республик СССР за обеспечение безопасности Фиделя Кастро и немногочисленной кубинской делегации отвечали головой лично первые секретари областных и республиканских комитетов компартии. За те 38 дней, с конца апреля по начало июня, что продолжалась поездка Фиделя по СССР, он совершил уникальный марш-бросок от Северодвинска до Самарканда, который до него и после не делал ни один из иностранных и даже советских лидеров. Волгоград и Мурманск, Ташкент и Братск, Ленинград и Киев, везде этого живого и непосредственного бородача в очках и оливковом френче принимали с такой доброжелательностью и любовью, что Фидель Кастро годы спустя вспоминал об удивительном гостеприимстве советского народа.

В каждом городе, на каждом предприятии он интересовался работой органов государственной власти, конкретного завода или магазина, пытаясь докопаться до самой сути проблемы. В Ташкенте, "звезде Востока", Фидель Кастро изъявил желание посетить местный универмаг. Ему выдали пять рублей, чтобы он купил себе какую-нибудь безделушку. Фидель выбрал себе ремень для брюк. Его подвели к кассе, за которой уже сидел не кто иной, как... министр торговли Узбекистана. Мало того, что тучный чиновник не помещался в кресле кассира, он просто не знал, как ему вращать ручку, чтобы открылась касса. Семь потов сошло у главного торгового начальника, пока он обслуживал Фиделя, который буквально засыпал "простого кассира" вопросами о распорядке дня и особенностях торговли обычного советского универмага. Неизвестно, заметил ли Фидель Кастро, что вспотевший "кассир-министр" так и не дал ему чек за покупку...

В Москве к тому времени прекрасно знали, что стихия Фиделя - это прямое, живое общение с людьми. Не случайно, что такое большое внимание в ходе поездки уделялось не кабинетным встречам, а его общению с простыми трудящимися. Может, кто-то в Кремле и таил надежду, что "заезженный" Фидель в конце концов утомится и скажет: "С меня хватит!". Но нестандартный и не вписывающийся в обычные рамки Фидель Кастро ошарашил кремлевских чиновников, когда заявил о том, что поедет на родину не 20 мая, как планировал. А хочет еще на пару недель остаться в Советском Союзе, чтобы еще лучше познать полюбившихся ему страну и советский народ. Кое-кто даже сравнивал намерение Фиделя Кастро с поведением героя анекдота, которому "так понравилось в городе, что ему вовсе не хочется домой, в деревню".

Бородатый, а не гладко выбритый, в боевом оливковом френче, а не в сером костюме и галстуке, выступающий пылко, а не по бумажке, - в короткий срок Фидель влюбил в себя практически весь Советский Союз. Это был тот, неведомый новому поколению советских людей настоящий революционер, живой, страстный, презирающий бюрократию и чопорность, убежденный боец за справедливость, как отважные командиры времен Гражданской войны, словно сошедший со страниц романа Николая Островского кубинский Павка Корчагин. Фидель был лидером, не тронутым бюрократическим тленом, как большинство советских руководителей в центре и на местах. Поэтому слух о герое кубинской революции, приехавшем в Советский Союз и не похожем на обычного руководителя, стал распространяться по стране с такой быстротой уже спустя несколько дней после его прилета.

Фидель буквально загорался, посещая каждый новый город или предприятие. Он был глубоко поражен доброжелательностью и открытостью советских людей. На Байкале Фидель гостил у геологов, несколько часов беседуя с ними на самые разные темы, был в восторге от хариуса, выловленного в главном русском озере. Он быстро научился пить из бутылки, за неимением стаканов. Вдруг к домику геологов, откуда ни возьмись, подошел молодой человек, который вел с собой небольшого медвежонка. Он сказал, что идет через тайгу из самого Иркутска, чтобы увидеть "живого команданте". Познакомились, поговорили по душам, и парень спросил Фиделя, примет ли он в подарок от чистого сердца медвежонка. Немного поколебавшись, Фидель ответил согласием. Он уже знал, что такое широкая русская душа. Тут же решили назвать зверя в честь великого русского озера, и "Байкал" поехал с Фиделем Кастро дальше в специальной клетке в поезде.

Когда кубинская делегация прибыла в один из сибирских городов, произошел любопытный эпизод. Началось очередное монотонное представление местной элиты: секретари обкомов, партийные и хозяйственные деятели. Все как будто на одно лицо, одетые в практически схожие монотонные темные костюмы. Фиделю Кастро, который не выносил чиновничьего протокола и с горечью замечал, как советская партийная элита все больше "уходит от народа", это все уже порядком надоело. Но, как вежливый гость, он не обижал хозяев. И тут во время рукопожатия с очередным "ответственным работником" Кастро вдруг не сдержался и как бы мимоходом сказал: "А как там мой Байкал?". Много шороху тогда навел Фидель Кастро своим вопросом у не привыкших к отступлениям от протокола местных чиновников.

"Байкал" улетел со своим новым хозяином на Кубу. Жизнь сибирского медведя на тропической чужбине была сущим адом. Несмотря на то, что для "Байкала" были созданы все условия для проживания в одной из резиденций Фиделя, он постоянно чувствовал себя, как тигр в клетке. На Кубе у бедного животного полностью нарушился биоритм. В условиях постоянной высокой температуры на улице медведь никак не мог залечь в спячку. Он стал беспокойным, агрессивным и умер через несколько лет.

Во время поездки Фидель Кастро не стеснялся высказывать всю правду в лицо советским чиновникам. Такой показательный эпизод случился в Ленинграде. Во время одной из встреч к Фиделю подбежала маленькая девочка подарить цветы. Кастро незаметно для других узнал номер ее детского садика, а чуть позже сказал изумленным организаторам визита, дескать, хочу посетить такой-то детский сад. Партработники отнекивались, предлагая отложить поездку на завтра, думая, что Кастро забудет. Показалось, что уговорили. А на следующий день Фидель Кастро опять принялся за свое - мол, поехали в детсад. Поездку откладывали под всякими предлогами. Наконец Фиделя привезли в садик, где его встретила та самая девочка, дарившая ему вчера цветы. На фасаде здания виднелась вывеска с номером детсада. Фидель попросил девочку показать ему свой детский садик, объяснить, где что находится. А девочка ответила могучему бородачу: "Дяденька, я тут еще ничего не запомнила, я здесь всего второй день". Фидель все понял, но промолчал. Оказалось, что девочка была из захудалого детдома, а организаторы сняли табличку с его номером и приколотили на фасад образцового детского сада.

"Ох и досталось советским партийцам от Кастро на заключительном банкете в Ленинграде, - рассказывает генерал госбезопасности в отставке Николай Леонов, который был переводчиком Фиделя Кастро во время визита. - Фидель попросил, чтобы собрался узкий круг людей и сказал свое веское слово. Суть речи его была примерно такой: "Я хочу выступить с критикой с позиций друга. Зачем вы устраиваете показуху, встречая меня, вашего искреннего друга и гостя? Вы много вещей делаете в приказном порядке. Вы прокладываете метро, а приостановили столь важные работы из-за меня, лишь бы проехал кортеж наших машин. Я не гордый. Мог бы поехать в объезд. Зачем надо устраивать бутафорию, тем более я понимаю, что Ленинград - это город-мученик, только-только восстанавливающийся после ран, нанесенных войной. Неужели он не имеет право показать свои недостатки? Вы принимаете меня, как арабского шейха. Так друзей не принимают".

Этот эпизод стал настоящей пощечиной для ленинградского обкома партии. Слух об этой "импровизации" Фиделя сразу дошел до Хрущева, который тоже был человеком с характером. Следующим пунктом в поездке Кастро значилась Украина. Никита Сергеевич позвонил тогдашнему первому секретарю украинской компартии Подгорному и сказал: "Не надо никакого официоза, пусть куда скажет, туда и едет". "Приезжаем в кабинет Подгорного. На столе огромная карта Украины. "Ткни, куда хочешь", - улыбается Подгорный. Фидель "тыкает" в пригород Киева, - продолжает Николай Леонов. - Отъезжаем 40-50 километров от столицы. Приезжаем в обычное село, Фидель просит остановить машину у свинофермы. Партийцы в костюмах и ботинках в изумлении. Фидель в своих знаменитых армейских сапогах перемахивает через заборчик и направляется к свинарке. Я - за ним. Знакомимся. Свинарка Мария, обычная украинская женщина, вдова, потеряла мужа на войне. Фидель спрашивает ее о работе, благо с сельским хозяйством знаком не понаслышке, сказывается детство в семейной усадьбе отца в Биране. Потом он говорит: а пошли, Мария, посмотрим на твой дом, угостишь чем-нибудь? Да нет у меня особо ничего, отвечает женщина. В результате пошли. В хате, как в обычном крестьянском домишке, все простенько и скромно. Мария достает хлебушек, моченые яблоки, яйца, сало, картошку. Борщ теплый в печи. Фидель улыбается. Мария, смущаясь больших начальников, не решается достать самогон. Но ее уговаривают, хотя обслуга уже сбегала и принесла коньяк с рюмками. Нехитрая трапеза заканчивается задушевной беседой Фиделя и Марии за жизнь. Фидель сияет: "Мне не надо никаких сухих докладов по экономике. Я счастлив увидеть, что простые люди живут в достатке".

В СССР Фидель вернется довольно скоро, через полгода, чтобы ощутить всю прелесть русской "чудесницы зимы". Его покатают на тройке с бубенцами, повезут на охоту в Завидово, где он, не будучи профессиональным охотником, поразит больше целей, чем заядлые профессионалы, отдаваясь охоте с таким же азартом, как и всему, что захватывало его страстную натуру. Фиделя Кастро, великолепного спортсмена, отведут на хоккейный матч, и он будет искренне восхищаться умению непобедимых в те годы советских хоккеистов обращаться с клюшкой и шайбой.

В 2005 году, во время проведения в Гаване конференции "Диалог цивилизаций", Фидель Кастро с присущей ему образностью, очень искренне и трогательно ответил на вопрос российской журналистки, хочет ли он снова приехать в Россию. Оказалось, что после всего пережитого им, мягко говоря, разочарования в политике Москвы, бросившей Кубу после распада СССР один на один со всем миром, Фидель не озлобился. Он помнит доброту и по-прежнему восхищен русскими людьми. Его слова заставили утереть слезу некоторых присутствовавших в зале. "Если ты меня спросишь о моих чувствах, моей воле, то да, летом или зимой, со снегом или без снега, кто бы там ни правил, - ответил Фидель журналистке из России. - И тем более сейчас, когда отношения между Кубой и Россией улучшаются; тем более сейчас, когда только что прошло прекрасное заседание комиссии по сотрудничеству между Кубой и Россией, с очень хорошими результатами, в момент расцвета отношений между обоими народами и когда эти отношения основаны на огромной любви, любви, выраженной поэтом, любви, которую я хотел выразить, когда вспоминал, как однажды был там, на озере Байкал, когда на снегу суровые сильные рыбаки оттуда, из Сибири, жарили рыбу, а у нас тогда еще были определенные трудности в отношениях, определенное недовольство из-за формы, по-нашему мнению, неправильной, это дело прошлого, в какой был решен Карибский кризис, и, глядя на тех беседующих людей, я смог узнать русского человека, и могу сказать, что это самый миролюбивый народ, и самый миролюбивый народ потому, что он больше всех узнал, что такое война.

Ни один из народов не выстрадал столько, сколько выстрадал русский народ, и ни одна страна не была так разрушена во время Второй мировой войны. Этот народ действительно узнал, что такое война и трагедия войны, поэтому он более, чем кто-либо, любил мир; но я могу также сказать об этом русском народе, что это был самый бескорыстный народ. Этот человек, который узнал войну, был способен отдать все и вновь вступить в бой. Тот сибиряк знал, что я был гражданином маленького островка, находившегося у черта на куличках, а как он разговаривал со мной и выражал мне свои чувства; потому что то был народ, который, узнав войну как никто и ненавидя войну как никто, был великодушно готов умереть за другого!

{...} я познакомился с такими людьми, как те, познакомился с лесничими, знал русских - настоящих патриотов и революционеров, тех, кого я видел бойцами, которые сражались в Сталинграде, в Ленинграде, в Керчи, во всех местах, в Смоленске, которые не сдавались, которые продолжали сопротивление, которые боролись. {...} Я посетил некоторые кладбища, был на кладбище в Ленинграде и знаю историю, знаю о 1000 днях блокады, прочел толстую книгу, в которой вспоминаются все лишения, испытанные ленинградцами, подобные тем, которые испытал русский народ везде. Так что у моих чувств - прочная основа, я знаю, каковы русские, и восхищаюсь ими".

И кто после этого скажет, что у Фиделя не большое и не благородное сердце?"

* В сокращении, в авторской редакции.