Поделиться
Эти письма подобны сгустку беды. Читать их мучительно больно. Не читать невозможно, потому как каждое - крик о помощи. Как помочь?
Из села Топчиха, что в Алтайском крае, пришло письмо от А.А. Гордеюк с просьбой помочь Вере Петровне Дормодехиной, которая живет в селе Ключи Топчихинского района. В 2004 году Вера Петровна тяжело заболела. Врачи краевой больницы ее спасли. Но дали заключение, что их пациентка нетрудоспособна. Со временем Вере Петровне стало хуже. Последовали две операции в 2006 и в 2007 годах. По два-три месяца пациентка лежала в реанимации. Каждый раз при выписке из больницы в заключении писали, что больная нетрудоспособна, направляли на комиссию для получения инвалидности. Сейчас ей снова предстоит операция. Администрация района периодически оказывает Вере Петровне материальную помощь, которой еще два года до наступления пенсионного возраста. Работать она не может. Как? На что жить? У нее такой "букет" тяжелейших недугов: поражены поджелудочная железа, печень, у нее желтуха, почечная недостаточность, тугоухость. Ей предписан строгий режим питания, ей дважды в сутки специальным раствором надо промывать дренаж. В заключениях врачей постоянно одна и та же фраза: "Нетрудоспособна, подлежит инвалидизации". Но мнение коллег, видимо, ничего не значит для тех, кто устанавливает группу инвалидности.
Сын Веры Ивановны Куч из Апшеронского района Краснодарского края Юрий Владимирович - ветеран Чеченской войны. В прошлом году ему удалили один глаз. Зрение на втором глазе всего 40 процентов. Получить бесплатно глазной протез не удалось: "Так мурыжили сына, - пишет Вера Ивановна, - что занял деньги и купил протез сам. У сына жена, ребенок. А жилье съемное. Кредит в банке на покупку жилья не дают - очень маленькая зарплата. И инвалидность не дают, говорят, что с одним глазом он может работать на той же бензоколонке, где работал до операции".
Что ответить Вере Ивановне? Что ответить пенсионерке Александре Александровне Заречневой, которая живет в поселке Ветлужский Краснобаковского района Нижегородской области? Ей 71 год. Гипертония, ишемическая болезнь сердца, цистит, потерян слух, в одном глазе искусственный хрусталик, второй совсем не видит. В областной больнице имени Семашко ее оперировали по поводу рака. Там она состоит на онкологическом учете. Но группу инвалидности не дают, велено пройти новые исследования. А на дорогу ни сил, ни денег нет. Нет денег и на лекарства. Кстати, именно из-за лекарственных льгот многие бьются за группу инвалидности.
Мать Светланы Лукьяновой Марина Александровна Батырова живет в Москве на Ключевой улице. В 2005 году ее оперировали по поводу рака гортани третьей стадии. Был установлен протез. И присвоена сроком на один год вторая группа инвалидности. В мае 2007 года получила она новую справку по инвалидности. Дата очередного освидетельствования 2 мая 2008 года. "К сожалению, - пишет дочь, - мама не стала здоровее. И пройти комиссию теперь целая проблема". Не так давно безногих, безруких тоже обязывали проходить чуть ли не каждый год комиссии для подтверждения инвалидности. Теперь этого нет. Но протез гортани надо каждый год подтверждать. По мнению врачей, с которыми говорила, в данном случае положена бессрочная инвалидность. Но мнение врачей, повторюсь, не закон для тех, кто инвалидность устанавливает.
А сама жизнь инвалидов нередко тяжелее болезни, из-за которой они попали в эту "льготную категорию". Екатерина Григорьевна Самойленко свое короткое письмо озаглавила "Крик отчаяния" и подчеркнула слово "Помогите!" Ее мужу 61 год. Инвалидность получил как ликвидатор чернобыльской аварии. Перенес туберкулез. Теперь у него рак, метастазы. И... врачи от него отказались.
Случай не единичный. Раковых больных не всегда удается спасти. Многим грозит мучительный уход из жизни. Значит, им нужно особое внимание. Но такового повсеместно нет. Повсеместно другое: гибнущий, беспомощный человек. Невыносимая ситуация для всех его близких. Хосписы? Их по пальцам перечесть в крупных городах. А не в крупных? Да и в крупных они редко бесплатны. Чаще за такие деньги...
К. Минина живет в Санкт-Петербурге. Она пациент городского онкологического диспансера на Березовой аллее. Чтобы попасть на консультацию к специалисту, надо час отстоять в очереди в регистратуру. Справочное окошко работает только до 15 часов. Лестница на второй этаж, где кабинеты специалистов, обшарпанная, грязная. Туалеты в жутком состоянии.
Больная капризничает? Лестницы ее не устраивают? Очередь в регистратуру? Я снова прошу: хотя бы на миг представить себя на ее месте. Недуг, раковый тем более, сил не прибавляет. Болезнь сама по себе несет элемент унизительности. Человек не уверен в себе. И унижать его убогостью заведения, в котором он ищет исцеления, по меньшей мере бесчеловечно.
Письмо из города Новоалтайска Алтайского края пришло от Надежды Алексеевны Бодуновой. Ее отец погиб на фронте Великой Отечественной войны. Мать Мария Михайловна Осетинская прошла всю войну санитаркой. В 2006 году Мария Михайловна сломала шейку бедра. Комиссия ВТЭК Алтайской межрайонной экспертизы выписала ей 3 памперса в день "как предмет реабилитации". В месяц получалось 90 памперсов. Но в следующий раз выписали уже не три, а один памперс, который назван "впитывающим равной суточному диурезу". К письму Надежда Алексеевна приложила копию приказа минздравсоцразвития от 7 мая 2007 года за номером 321. "Сроки пользования техническими средствами реабилитации, протезами и протезно-ортопедическими изделиями до их замены". В приказе перечень этих самых изделий и сроки, на которые они выдаются. Под номером 23 числятся "Абсорбирующее белье, памперсы (одно изделие, впитывающие характеристики которого соответствуют объемам суточного диуреза) - не менее 24 часов". Вот и обречен, согласно приказу, человек сутками лежать в этих самых памперсах, в моче и в г. Нет такого желания? Приобретайте памперсы за свой счет.
Надежда Алексеевна с горечью пишет о подруге ее матери, которая с подобным диагнозом лежит в Германии на кровати с автоматическим управлением. "За ней ухаживают три медсестры (массаж, уход, кормление). Памперсы меняют по мере надобности. А моя мама, которая всю себя отдала родине, никому теперь не нужна, даже памперсы ей в нужном количестве не положены".
Горько. Стыдно. Ничего сверхъестественного, ничего противозаконного не просят те, кто обратился в редакцию. Они рассчитывают, они все еще надеются на человеческое отношение, чтобы не чувствовать себя изгоями. Даже в болезни, даже в беде...