Американские эксперты признаются, что не могут охарактеризовать режим, который сложился в России в последние годы, определить его место в системе традиционных политологических координат. Он не попадает ни в какую из известных категорий, прописанных в мировых учебниках по политическим системам, а критерии оценок, которые обычно применяются для анализа национальных моделей власти, упорно не срабатывают в применении к России. Это создает очевидные трудности для ее изучения, ибо не позволяет адекватно оценивать, например, стабильность российского режима, его жизнеспособность, внешние и внутренние риски и т.д. Сегодня за Россией можно скорее наблюдать, нежели ее изучать.
Большинство существующих здесь оценок отталкиваются скорее от отрицания. Так, российская система власти - не монархия и не автократия. В ее основе не лежат харизма вождя или династические традиции высшей знати. Россия не имеет лидера, власть которого проистекает от бога, то есть это не режим типа, скажем, марокканского. Связь между политической верхушкой и обществом в нем крайне слаба, тут нет эффективных институтов взаимодействия, поэтому его нельзя называть мобилизационным режимом типа сталинизма. Это не диктатура и тем более не хунта в той или иной форме, ибо власть военных, даже спецслужб, там сильно ограничена, да и трудно себе представить массовые репрессии. Некоторые в Америке полагают, что Россия больше не демократия, другие считают, что она таковой никогда и не была, есть и те, кто называет Россию угасающей, сверхуправляемой демократией и т.д.
Можно соглашаться или спорить, однако есть несколько очевидных, если смотреть со стороны, моментов. Во-первых, для сложившегося в России режима нужна внешняя враждебность, она позволяет власти формулировать национальные интересы в агрессивно-оборонительном ключе, то есть наиболее примитивном с точки зрения сбыта на внутреннем рынке. Во-вторых, Россия никому не угрожает, ее внешняя риторика имеет пассивно-агрессивный характер и направлена на решение внутренних тактических задач. Кремль не готовит страну к агрессии. Одновременно у России нет каких-либо специфических внешних угроз, она имеет дело с такими же проблемами в этой сфере, как многие другие страны. В третьих, стабильность и жизнеспособность российского режима зависит от его внутренней эффективности, качества его работы и достигаемых ежедневно результатов. Пока он способен давать адекватные результаты, режим будет существовать в сравнительно неизменном виде, а дестабилизирующие его факторы могут играть крайне незначительную или случайную роль.
Способен ли сложившийся в России режим быть эффективным и что именно понимать под адекватными результатами? Вопрос отнюдь не праздный. С одной стороны, Россия является крупнейшей по территории страной мира, с экономикой, входящей по объему в первую десятку на земле, со сравнительно большим и образованным населением, огромными запасами природных ископаемых. С другой стороны, она оснащена весьма примитивной, централизованной до крайности, негибкой и несовременной системой принятия решений, которая представляет собой монополию, не имеющую балансов и противовесов, то есть никакого механизма самозащиты от ошибок.
В последние годы Россия доказала, что она способна весьма продуктивно функционировать в благоприятных экономических условиях, когда в страну идет огромный поток денег от продажи энергоносителей, а правительству, в первую очередь, нужно постоянно решать три задачи. Во-первых, следить, чтобы не все деньги были украдены, вывезены из страны или разделены между своими; во-вторых, оставшимися деньгами закрывать самые неотложные проблемы и снимать острые кризисы; в-третьих, никого не допускать до решения денежных вопросов, сделать этот процесс максимально закрытым. Россия показала, что она еще может развиваться экстенсивным путем, накачивая себя наличкой, а ее руководство способно в этих условиях удержаться в разумных пределах. Владимир Путин обеспечил экономическую стабильность, сравнительно эффективно используя представившиеся ему возможности. У него, скажем так, не "снесло крышу", как это случилось с рядом мировых политиков его времени, оказавшихся во главе своих стран не менее неожиданно, чем он сам.
Путин успешно решал проблемы, которые можно решать деньгами или налаживанием элементарного порядка, то есть экстенсивно, за счет роста наличности и ответственности чиновников. Это отнюдь не брежневский застой 1980-х годов, как иногда считают. Это скорее брежневско-косыгинский прорыв второй половины 1960-х и 1970-х годов, который, кстати, начинался с усилий по модернизации экономики, оптимизации управления и повышению эффективности работы всех органов государственной власти после беспрецедентных по тем временам управленческих и политических импровизаций Хрущева, почти приведших к потере управляемости во многих сферах жизнедеятельности СССР. Классический сталинизм был разрушен, но страна была так потрясена экспромтной хрущевской десталинизацией, что, когда новые руководители стали наводить простой порядок, эффект проявился очень быстро.
Анализируя раннюю риторику Владимира Путина, видно, что он пришел к власти, с одной стороны, с идеями фундаментальной модернизации России, которая, говоря его словами, была крайне запущенной страной и с неопределенными планами по интеграции с Западом, а с другой - под лозунгом своего рода "деельцинизации" страны. То есть ликвидации последствий наиболее ошибочных, непродуманных, поспешных решений, принятых его предшественником. Вторая задача была не менее сложной, чем первая, более того, без ее решения любые реформаторские усилия просто гасли бы в развалинах властных структур. Вторая задача сегодня решена, однако, как известно, программа модернизации страны по разным причинам оказалась почти полностью остановлена.
Россия сегодня, безусловно, гораздо богаче, чем была еще недавно. Однако богатые, как известно, тоже плачут. Брежневский СССР был еще богаче, это была вторая по размерам экономика мира, которая при этом все больше и больше отставала от этого мира по своим качественным показателям, эффективности, технологичности. Разбогатев, Россия пока не превратилась в современную страну.
Сегодня можно сказать, чем Россия не стала, но еще нель зя сказать, чем она является. Нельзя модернизировать страну, опираясь на позавчерашние механизмы. Модернизация России может начаться лишь с модернизации самой власти, создания полноценных институтов современного общества, отказа от монополии на политику. В этом плане сравнительно независимые правительство и Дума есть позитивный фактор. Кремль, в свою очередь, должен быть независим от них. Если Медведеву и Путину удастся превратить уже богатую Россию в современную, привлекательную страну, являющуюся моделью для подражания, то западным экспертам не придется искать, в какую бы категорию в своих учебниках ее включить. Им придется переписывать эти учебники.