Поделиться
Политическая волна, поднятая украинскими властями в ответ на заявления Юрия Лужкова о статусе Севастополя, уже спадает. "Девятого вала" не будет. Это лишь поначалу кому-то пригрезилось, что выступление московского мэра на праздновании 225-летия Черноморского флота может спровоцировать кризис в российско-украинских отношениях. Ну да, Юрий Лужков сказал, что Севастополь должен быть возвращен России и что с этой целью было бы целесообразно пересмотреть Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве с Украиной. Реакция Киева тотчас последовала. "Это удар по территориальной целостности Украины"... "Это покушение на суверенитет"... "Заявления московского мэра ускорят присоединение Украины к НАТО"... В политической акватории близ Севастополя до того заштормило, что Юрий Лужков был объявлен на Украине персоной нон грата.
Теперь волнение вроде бы улеглось. Да и с чего ему было бы не улечься? Никаких ведь сенсаций своими речами столичный мэр не произвел. Все это он говорил много раз. И украинские власти не хуже, чем кто бы то ни было, знают, что Юрий Лужков выступает последовательным и убежденным сторонником возвращения Севастополя России. Попечительское внимание московского правительства к Севастополю и севастопольцам - тоже не тайна. В течение 11 лет Москва шефствует над Черноморским флотом. За счет московского бюджета в Севастополе построено 1600 квартир, моряки и флотские ветераны получают оттуда же социальную помощь. Так что ничего неожиданного не прозвучало. Как сказал сам Юрий Лужков, комментируя свои заявления о статусе Севастополя: "Я всего лишь подтвердил, что не меняю своих взглядов и убеждений". В логику этих взглядов и убеждений вписываются и слова о том, что нынешний статус Севастополя Россия может оспорить в Страсбургском суде. Эти слова украинские политики истолковали как посягательство на территориальную целостность своей страны. Отчего же? Обращаться в международный суд за разрешением территориальных споров, если они возникают, - нормальная цивилизованная практика. Есть ли у России шансы победить в этой тяжбе? Едва ли. Тот факт, что Севастополь не входил в число городов, переданных в 1954 году Украине Никитой Хрущевым, перечеркивается подписанным в 1997 году межгосударственным договором. Согласно ему Россия признает целостность украинской территории в ее нынешних границах. Пересмотреть эти границы можно только по обоюдному согласию, международный суд тут не поможет. Лужков прекрасно это знает, и его слова о возможном обращении в Страсбург - политическая риторика, не более того.
Надо ли думать, что устами московского мэра Москва сигнализирует Киеву о новых своих настроениях? Да, Юрий Лужков не рядовой политик, отсюда и столь нервная реакция на его выступление. Но отражает ли оно официальную точку зрения? Нет. Как разъяснил российский МИД, Юрий Лужков лишь высказал мнение, которое совпадает с точкой зрения большинства россиян, болезненно воспринявших распад СССР.
Вообще к заявлениям столичного мэра на международные темы российским партнерам пора бы привыкнуть, не воспринимать некоторые его речи как трансляцию официальной позиции. В силу своего политического темперамента Юрий Лужков всегда обостряет проблему, высказывается с резкой определенностью. Скажем, не менее страстно он говорил, что Россия должна признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Между прочим, для укрепления российских международных позиций призыв Лужкова к скорейшему признанию этих республик пришелся весьма кстати. Не откликнувшись на этот призыв, Кремль тем самым дал понять всему миру: вы видите, мы сдерживаем серьезное внутриполитическое давление ради того, чтобы сохранить нормы международного права. Точно такой же цели - показать, что российское руководство не откликается на радикальные воззвания даже очень авторитетных политиков, - могут послужить и последние заявления московского градоначальника о статусе Севастополя.
Между тем Украина считает необходимым начать переговоры с Россией о выводе со своей территории Черноморского флота. Киев требует провести инвентаризацию объектов и земель, находящихся в аренде у Черноморского флота. В том числе и маяков, из-за которых то и дело разгораются споры. Украинские националисты из УНА-УНСО уже объявили мобилизацию молодежи на защиту украинских интересов в Крыму. Однако в Крыму хватает и добровольцев, выходящих с плакатами: "Руки прочь от российского Черноморского флота!" На днях севастопольские коммунисты провели сбор подписей о недоверии президенту Украины. Помимо попыток "узурпировать власть в стране", ему инкриминируется и стремление очистить Крым от российского военного присут-ствия. Черномор-ский фронт открыт. По одну его сторону - боевики УНА-УНСО, по другую - непрошеные защитники. Пока Москва и Киев трудно ищут взаимоприемлемые подходы к застарелой проблеме, в Крыму возобновляется политическая пальба. Ситуация такова, что один дурацкий "выстрел" с борта какой-нибудь красноперекопской шаланды может потопить две дипломатические эскадры, по мере сил стремящиеся выйти на встречный курс.
Продолжается и спор о маяках. Позиция Украины пока неизменна: маяки - наши, они подлежат возвращению. По мнению украинского МИД, ссылки Москвы на межгосударственное соглашение по Черноморскому флоту, подписанное в 1997 году, неосновательны. Потому что, считают в Киеве, ни один из маяков не включен в документ о разделе ЧФ и отсутствуют акты об аренде. Москва утверждает обратное: именно в базовом соглашении о разделе ЧФ (оно действует до 2017 года) отдельным пунктом прописана аренда всех навигационно-гидрографических объектов. Но если отрешиться от юридической казуистики, прекратить дотошно вчитываться в текст соглашения по ЧФ на предмет изыскания в нем противоречий и несообразностей, взглянуть на ситуацию незашоренным оком, тотчас станет понятно: гидрография ни при чем. Какие маяки?! Утрата контроля над крымскими гидрографическими объектами, равно как и приобретение его, не может отразиться на безопасности мореплавания - что для россий-ских судов, что для украинских. Современные технологии навигации позволяют флотоводцам спокойно обходиться без всяких маяков. Сегодня маяк - расхожий символ морской романтики и только.
Маяки ни при чем. Суть этого спора, напоминающего перетягивание морского каната, предельно ясна. Украина как суверенное государство не желает мириться с базированием у своих берегов чужого военного флота и пытается найти поводы избавиться от него. А Россия не может согласиться с тем, что гидрографические объекты ЧФ с его боевыми кораблями будет контролировать страна, стремящаяся в НАТО.
Но подозревать Россию в наличии у нее территориальных претензий к Украине нет решительно никаких оснований. Москва и Киев продолжат дискуссии по другим проблемам: о вступлении Украины в НАТО, о сотрудничестве в газовой сфере, о судьбе Черноморского флота, о разграничении морского пространства в Керченском проливе. А вот территориальный спор в повестке российско-украинских отношений не значится. Какие бы личные мнения ни высказывались, надо уметь отличать политическую риторику от реальной политики.