Поделиться
Одним из ноу-хау Каннского фестиваля является способность сотворять метафоры и аллегории - будто бы случайно, но последовательно и настойчиво.
Слепцы
Я уже писал об открывшем конкурс фильме "Слепота", аллегории нашей органической неспособности к взаимопомощи и, следовательно, - хрупкости нашей цивилизации. К теме слепоты - физической, духовной, интеллектуальной - уже в первые дни Канн обращался много раз. В программе "Двухнедельник режиссеров" прошла "Слепая любовь" - документальная лента, где словацкий режиссер Юрай Леховски наблюдает жизнь незрячей от рождения влюбленной пары. Он хочет понять природу счастья этих людей, чьи поступки определяются какой-то иной, неведомой нам системой чувств. Фильм получился не только щемяще трогательным, но и поучительным: мало кто из нас умеет вот так находить в туче светлую изнанку.
"Я хочу видеть" - уже своим названием заявляет фильм ливанских авторов Джоаны Хаджитомас и Халила Джорейге (программа "Особый взгляд"). В июле 2006 года, когда они должны были вылетать домой в Бейрут, в Ливане разразилась новая война, и они остались в Париже, наблюдая трагедию на расстоянии. Война означала конец надежд - для них и для всего их поколения, для которого мир раскололся и стал другим уже после теракта 11 сентября 2001 года. Идея фильма была почти авантюрной: они попросили Катрин Денев, икону и символ французского кино, вместе с ливанским актером Рабихом Мруи проехать сквозь руины Ливана до его южных границ, еще не вполне представляя, что из этого получится. Единственное, что ими двигало, - сознание, что кино должно в такой ситуации что-то делать. Они снимали цифровой камерой, фиксируя встречи своих героев с жуткими свидетельствами войны, их непосредственные реакции на увиденное. Им повезло: словно нарочно по маршруту их следования воцарялись короткие часы передышек, авантюра закончилась без возможных потерь. Знаменитая актриса из звезды превратилась в очевидца. Она была нужна режиссерам как воплощение абсолютной свободы, человеческой отзывчивости и готовности к риску.
Она и в ливанском фильме - человек извне. А Рабих Мруи представлял авторов. В столкновении двух точек зрения высекается смысл картины. Денев задавала вопросы, естественные для человека свободы. Мруи пытался ответить на них как человек, знающий войну вблизи. Эффект "свежего взгляда", которого добивались режиссеры, - главное достоинство этого фильма. Он выразил тоску по миру, по стабильности, по красоте - все это опять-таки символизировала Катрин Денев, и с этой ролью она справилась блистательно.
Способности людей закрывать глаза на проблемы посвящена новая работа каннского фаворита турецкого режиссера Нури Билге Джейлана "Три обезьяны". Это история о взаимоотношениях в семье, которые зашли в некий тупик. Муж попал в беду: сбил на дороге человека и оказался в заключении, изголодавшаяся по любви мать уступает настояниям его босса, об измене узнает сын, о ней подозревает вышедший на свободу отец. Нелепая случайность перевернула весь их налаженный мирок, и автор фильма ставит перед нами вопрос: что в такой ситуации мудрее - начать разрушительную войну или закрыть глаза на происходящее и так сохранить покой?
Сюрреалисты
Сильным претендентом на призы оказалось "Львиное логово" аргентинского режиссера Пабло Траперо. Это сурово реалистичная драма о 28-летней Хулии, которая проснулась в комнате, измазанная в крови, а рядом лежали окровавленные тела ее любовника Нагуэля и нагуэлева любовника Рамиро. Хулию заподозрили в убийстве и бросили в спецтюрьму для беременных - она ждала ребенка. Фильм представляет собой хронику ее жизни за решеткой. Замкнувшуюся Хулию возвращает к жизни ее товарка по несчастью Марта, подарившая ей и свое участие, и свою любовь. Потом рождается маленький Томас, и Хулия, прежде ненавидевшая случайное дитя, вдруг понимает, что это единственное существо, для которого стоит жить. Идут душераздирающие коллизии с растущим в тюрьме ребенком, но фильм лишен сентиментальности, он сохраняет суровую интонацию хроникера до финала. В нем нет ни музыки, ни слезоточивых эпизодов, которые приблизили бы картину к типу мексиканского "мыла". Режиссерская работа аскетична, тон фильма ровен: сами ситуации настолько остры, а южноамериканский темперамент столь необуздан, что нет нужды что-либо искусственно драматизировать.
Все это снималось в реальных женских тюрьмах Буэнос-Айреса, в массовке заняты заключенные. В главной роли Хулии актриса Мартина Гузман проявила не только мастерство, но и самоотверженность. Как и Джулианна Мур из "Слепоты", она вошла в число первых претенденток на приз за лучшую женскую роль. Фильм принят прессой очень тепло, аплодисменты были дружными и долгими.
Вторая по значению конкурсная программа "Особый взгляд" показала киноальманах "Токио!". Это три сюрреалистические новеллы: "Внутренний дизайн" англичанина Мишеля Гондри, "Дерьмо" француза Леоса Каракса и "Сотрясая Токио" корейца Бон Цзон-Хо. В первой молодая пара пытается устроиться в Токио - человеческом муравейнике невероятной скученности и лютой конкуренции; парень хочет стать кинорежиссером-новатором, девушка ищет занятий более земных, но верных. История эта полна смешных и точных наблюдений, хороши диалоги, причем метания героини заканчиваются тем, что она постепенно обращается в стул. В третьей новелле человек, изолированный болезнью от мира, нежданно влюбляется в разносчицу пиццы и пытается ее отыскать - действие происходит на фоне постоянных землетрясений, ставших в Японии рутинным бытом.
Но обе новеллы тонут в тени второй части фильма, где Леос Каракс сделал, думаю, свою лучшую работу. Ему здесь не мешает злейший враг многих талантов - безразмерный метраж, он скован рамками сорока минут и спрессовывает свою новеллу до состояния безупречного монолита. Это комедия абсурда, где бал правит авторская ирония по отношению ко всему сущему: к японцам, французам, финнам, русским, суду, телевидению, религии, общественным институтам, актуальной паранойе и политической корректности.
Картина похожа на комическую галлюцинацию и называется на всех языках понятным французским словом Merde. Это имя главного персонажа - невероятно уродливого и зловеще смешного черта-диггера с бельмом вместо правого глаза. Его играет любимый актер Каракса Дени Лаван. Дерьмо вылезает из уличного люка и пугает прохожих дикими выходками, а потом забрасывает их найденными в подземном мире Токио гранатами. Питается хризантемами и наличными. Телевидение передает страшные кадры, выдвигает гипотезы происхождения существа, одна интереснее другой. Его ловят и предают суду. Находится только один человек, способный установить контакт с Дерьмом, и это французский адвокат, профессиональными ухватками подозрительно похожий на Merde и такой же одноглазый, по имени Воланд. Их бесконечный диалог на смеси японо-китайского языка с щенячьим повизгиванием и уморительной жестикуляцией - отдельный аттракцион-импровизация, невероятно смешной прикол, гениальный актерский этюд, который достоин войти в киноклассику и учебники для актерских школ. Картина доставляет наслаждение своей бурной талантливостью и заканчивается обещанием предъявить вторую серию приключения Дерьма - уже в Нью-Йорке.