Василий Лихачев: Некая "критическая масса" тормозит динамику партнерства России и ЕС

26-27 июня 2008 года в Ханты-Мансийске состоится очередной, двадцать первый саммит Российская Федерация - Европейский союз на высшем уровне. Его особенность не только в географии места проведения - в одном из ведущих и перспективных регионов России, хорошо знакомом на Западе.

Саммит станет первым в биографии Дмитрия Медведева как президента РФ на европейском направлении. Он объединит на началах преемственности практические достижения Владимира Путина в этой области (признание российской экономики рыночной, запуск энергодиалога, совместная борьба с организованной преступностью, международным терроризмом, вклад в региональное кризисорегулирование) с новыми проектами и идеями главы Российского государства. Особый колорит встрече придает предстоящая декларация Москвы и Брюсселя начать дипломатические переговоры по разработке соглашения о стратегическом партнерстве, призванного прийти на смену действующему от 24 июня 1994 года.

В преддверии саммита, который, следуя политической логике высшей дипломатии, "обречен" на позитив и кардинальные решения, возникает немало принципиальных вопросов, касающихся итогов и перспектив российско-еэсовского взаимодействия. Главные из них: как стороны понимают смысл стратегического (развитого, привилегированного, ускоренного) партнерства? Если говорить предельно откровенно, а другого варианта перед началом двустороннего переговорного цикла Москвы и Брюсселя не дано, период упущенных возможностей (и в силу объективных, и по причине выразительных субъективных причин) все-таки значителен. Не улучшают восприятия ссылки на то, что масса проблем у Евросоюза имеется в сотрудничестве с США, Китаем, Индией, Бразилией и другими странами (одна антидемпинговая тематика чего стоит).

Мы должны давать четкие оценки с позиции ответственности за эффективный миропорядок. Россия отвечает за свой собственный вклад в него (политический, экономический, культурный, гуманитарный и др.), за содействие в реализации позитивного ресурса ЕС (важнейший международно-правовой элемент кодекса поведения цивилизационных субъектов в современных условиях!), а также за формирование и обеспечение влияния солидарного, согласованного потенциала России и Евросоюза как мировых лидеров.

Градус этой комплексной ответственности для Российской Федерации в силу различных, но предельно реальных факторов имеет тенденцию к возрастанию. Среди них - официально заявленные руководством страны (см. выступления Дмитрия Медведева в Астане, Пекине, Берлине, Санкт-Петербурге, Владимира Путина - в Париже, Москве) долгосрочные приоритеты государственного строительства РФ, политически амбициозные, экономически инновационные, высокотехнологические, которые формируют совершенно иной по сравнению с концом ХХ столетия имидж и страновой бренд России в мире. Особое значение приобретает и системный анализ российской властью мировых процессов глобальной политики и экономики, проблем модернизации международного сообщества.

Примером такого профессионально-управленческого подхода стало выступление президента Российской Федерации на XII Петербургском международном экономическом форуме в июне 2008 года. В нем еще раз была озвучена программа четырех "И" - институты, инфраструктура, инвестиции и инновации. Дополнительным новым, пятым, элементом стал интеллект. Все это символизирует российское "ноу-хау" в сфере реформ, векторы ее развития. Кроме того, был предоставлен оригинальный подход к симптоматике мировых экономических, финансовых, торговых рынков, воздействующих на серьезные трансформации политических пространств мироустройства. В их числе - явления национального эгоизма, активное стремление к защите экономических суверенитетов, необходимость модификации системы глобального регулирования, кризис общепланетарных институтов сотрудничества, потребность в создании новых юридических стандартов и норм поведения государств.

Такого рода заявления российского президента - не политический блеф, не претензия на оригинальность в рамках первых "ста дней" руководства страной, а самая серьезная, обдуманная публичная оферта, предложение работать с Россией по-иному, конкретнее, честнее, с элементами прогноза, на базе уважения ее национальных интересов и, конечно, соблюдения фундаментальных принципов международного права и Устава ООН. По своему достигнутому международному положению Российская Федерация сегодня не только имеет право - суверенное, общепризнанное - на цивилизационный выбор собственных партнеров, но и на предложение им оптимальных правил поведения. Конечно, и наши визави (государства, межправительственные организации) вправе формулировать персональные критерии взаимодействия с Россией: мы все живем в мире суверенитета, демократии и неделимой безопасности. Слушать и слышать друг друга крайне важно.

Более чем десятилетний срок действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве РФ - ЕС (он вступил в силу в декабре 1997 года) дает немало аргументов в пользу, во-первых, правильного выбора Россией европейских сообществ и государств - членов ЕС как партнеров sui generis и, во-вторых, необходимости укреплять и углублять диалог между ними в обозримой перспективе. Даже краткий мониторинг показывает, что стороны, связанные общими ценностями и интересами, естественно дополняя друг друга, достигли ряда впечатляющих результатов. За 2007 год товарооборот между Россией и ЕС составил 284 млрд долл. (за 2006 год - 230 млрд долларов). На долю ЕС приходится более 50% российского внешнеторгового оборота и около 70% накопленного иностранного капитала в экономике России. Наша страна занимает 3-е место (после США и Китая) в списке стран - экспортеров в ЕС (объем экспорта за 2007 год - 197 млрд долл.) и 4-е место среди покупателей продукции Евросоюза (импорт ЕС в Россию за 2007 год - 87 млрд долл.).

Ключевым фактором взаимодействия России и ЕС на нынешнем этапе сотрудничества является работа по реализации "дорожных карт" по формированию четырех общих пространств: экономического, свободы, безопасности и правосудия; внешней безопасности; научных исследований и образования, включая культурные аспекты, утвержденных в 2005 году. В рамках первого направления действует такой специфический формат, как отраслевые диалоги. Их уже 14.

Наблюдается прогресс по вектору общего пространства внешней безопасности. Например, по ближневосточному урегулированию, по иранской ядерной программе, отдельным аспектам разоружения и нераспространения, по антитерроризму и наркотикам, гражданскому кризисо урегулированию. Существуют конкретные достижения по таким актуальным вопросам, как статус Калининградской области, приграничное сотрудничество, визы, реадмиссия, программа "Северное измерение", экология, межрегиональные связи, борьба с организованной преступностью, наркотрафиком, терроризмом, СПИДом и другими эпидемиями и болезнями. Укрепилась юридическая база взаимодействия РФ - ЕС.

Однако следует констатировать, что при таком капитале партнерства, при достаточно высоком уровне взаимопонимания и диалога существенные ресурсы не были задействованы. Более того, скажем откровенно, по причинам, не относящимся к Российской Федерации, возникла некая "критическая масса", которая тормозит динамику нашего партнерства. Нельзя не говорить о таких общественных явлениях, как русофобство, евроэгоизм, политизация решения многих вопросов (энергетика), двойные стандарты, неконструктивное прочтение формулы "солидарности" ЕС.

Причина таких подходов видится во многих трудностях и сложностях становления современного Евросоюза. Они налицо, они существуют. Неоднородность и противоречивость организации отчетливо обнаружились даже при формировании общей позиции применительно к России по началу дипломатических переговоров о новом юридическом фундаменте. Мандат Комиссии ЕС был согласован только 26 мая 2008-го, хотя намерения сторон по этой теме были озвучены еще на саммите РФ - ЕС в Лондоне 4 октября 2005 года. Эта проблема поднималась также на следующих саммитах (Сочи, Хельсинки в 2007 году), но из-за позиции Польши ("ветеринарное" досье) долгое время не могло быть реализовано. Сама идея переговоров также торпедировалась и дипломатией Литвы вплоть до мая с.г. Решение Совета ЕС об одобрении мандата оказалось обремененным рядом требований двустороннего характера со стороны некоторых государств (Великобритания, Литва, Латвия).

Брюссельская бюрократия формально их не могла не учитывать, добиваясь единогласия, но сложности, которые они вызовут в переговорах, в том числе временного свойства, конечно, проявятся. Маркировка односторонних национальных интересов якобы общееэсовскими стремлениями эксплуатировать принципы солидарности, конечно, не будет фактором позитивной многосторонности. Но это проблемы Евросоюза, его адаптации к современным реалиям, его восприятия во внешнем мире. По-настоящему тревожно то, что ЕС испытывает серьезные трудности с самоидентификацией в мире, являет образец расхождения между заявленными целями на лидерство в сфере политики, безопасности и экономики и реальными достижениями (они минимизированы).

Между тем

Российская Федерация и Европейский союз реально должны двигаться к стратегическому партнерству, содействуя этому движению многофакторно и интенсивно, опираясь на триаду интересов - собственных, двусторонних (объединенных) и корпоративных (общемировых, межрегиональных). Инерционность, идеологические и иные препятствия надо устранить. Иначе трудно построить мир справедливой, правовой и демократической глобализации. Эта задача касается многих, в том числе дипломатии Российской Федерации и Европейского союза. Они вступают в первую, принципиально важную фазу своего взаимодействия. В ходе будущих переговоров, которые откроются уже в июле этого года, предстоит решить многие вопросы. Цена вопроса - разработка стратегии отношений в условиях XXI века. Это важно как для самих участников переговоров - "27+1", так и самого реформируемого мира, в котором они существуют и сотрудничают.