Поделиться
Вот интересно: почему в китайском кино секс показывать нельзя, а сцены насилия и убийства - очень даже можно? Что, момент ухода из жизни менее интимен, чем мгновения ее зачатия?
Вопрос сей уходит далеко за пределы европейского сознания, - вглубь к азиатскому, прикоснуться к тайнам которого можно было на седьмом дне московского международного фестиваля. Новостной акцент его сделали на двух китайских лентах и одной японской.
Про любовь к родине
Фильм "Война на другом берегу" рассказывал о военной кампании Токио против Пекина. Китайский режиссер Ли Синь утверждал, что он снимал неполитизированный фильм для международного зрителя. Он не лгал: тема китайско-японской войны, столь же популярная в китайском кинематографе, как в российском - чеченская, в данном (малобюджетном, кстати) случае апеллировала к человеку разумному вообще, не зацикленному на национальных особенностях и местном колорите, и не китайского или японского происхождения. Рек крови, гор трупов и оглушительных взрывов, когда все сидящие в зале зрители получают звуковые контузии, вопреки законам жанра ему практически удалось избежать. Потому что ход был использован беспроигрышный: войну режиссер показывает глазами восьмилетнего ребенка. Наблюдающего, как на южном берегу реки Сучжоу идет нормальная жизнь, в то время как северный берег становится царством смерти. Речь идет о реальных исторических событиях августа 37-го года, когда начавшаяся военная компания Японии против Китая разделила Шанхай на две части, и если на северном берегу солдаты китайской армии вели кровопролитные сражения, то на южном берегу располагалось поселение, все еще контролируемое правительством Китая, и продолжающее жить обычной размеренной жизнью. Деление мира взрослых на два полюса: жестокости и равнодушия с одной стороны, и стойкости тех, кто готов бороться за будущее своей страны до конца, - с другой - было наглядным до предела. Кстати, случай, когда маленькая девочка переплыла реку Сучжоу, чтобы передать отрезанным бойцам знамя - реальный. Такая вот была заложена любовь к родине...
Про любовь к семье
Вторая китайская картина "Парк Шанхая" входила в конкурсную программу "Перспективы". В Москве ее представляли режиссер Кай Кевин Хуан, актер Вэй Юн и актриса Чу Йиньжин. "Мы хотели сделать упор на том, как живет современный Китай, мы не стремились заострять внимание на традиционном имидже нашей страны. Мы отражали ритм реальной жизни современной китайской молодежи, - рассказывал режиссер на пресс-конференции. - Но образ главной героини все-таки сохраняет мотивы классической китайской женщины: она отказывается от любви ради сохранения семьи. Такая преданность - наша национальная черта"...
Про любовь вообще
Японцы же в фильме "Что же с нами будет?" в том же конкурсе "Перспективы" выглядели ниспровергателями не только семейных, но и вообще всех нравственных основ. "Главное во всех моих фильмах - любовь, - утверждал режиссер Ёсихико Мацуи. - И не важно, какая она - однополая, разнополая, или же любовь человека к кукле. Любовь может быть между кем угодно. В центре - само чувство. Предрассудки и стереотипы здесь излишни. Важен сам факт испытываемых эмоций". В молодости его работы воспринимали как бунтарские и провокационные, и запрещали к показу во всем мире. Но прошло время - и он стал завсегдатаем престижных международных кинофестивалей. И не понятно, почему больше: потому что мир, освоив виртуальную реальность, стал более привычным ко всему анормальному в реальной, или же потому что он сам с годами остепенился. "У меня появился богатый жизненный опыт, который сделал из меня более спокойного и умиротворенного человека", - говорил Ёсихико Мацуи. И вот так, спокойно и умиротворенно, снимал кино о сильных чувствах любящих друг друга юноши и трансcексуала. И их высоких, высоких отношениях...