Поделиться
Москву посетил лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон - один из самых выдающихся ученых XX века, который вместе с Френсисом Криком открыл двойную спираль ДНК. Эта работа названа величайшим событием за всю истории науки. С выдающимся ученым встретился корреспондент "РГ".
Российская газета: Известно, что в молодости вы увлекались орнитологией, но потом, пожерт вовав ей, ушли в генетику. А если бы начинали свою карьеру сейчас, чем бы стали заниматься?
Джеймс Уотсон: Вы правы, меня очень интересовала загадка, как мигрируют птицы, перелетая чуть ли не половину земного шара? Откуда они знают маршрут?
Первым импульсом заняться генетикой было желание понять эту удивительную способность птиц. Ведь взрослая особь не может объяснить подросшему птенцу, куда лететь. Это должно быть заложено в его генах, которые каким-то образом связаны с поведением птицы. Кстати, и сегодня 60 лет спустя эта связь поведения и генов, но уже во всей живой природе, остается для меня самой захватывающей загадкой. Ее решение стало делом всей моей жизни.
РГ: А если более конкретно, какие работы вы сейчас ведете?
Уотсон: С тех пор как была открыта ДНК - главная молекула жизни, наука много узнала. Уже расшифрованы геномы различных животных и человека, выяснены функции многих генов. Но вот как запускается ДНК и как она влияет на работу органов и всего организма - пока еще полностью не раскрыто.
Одно из самых горячих направлений исследований сегодня - генетика в психиатрии. Меня это очень интересует, я хотел бы понять, почему один из моих сыновей болен шизофренией. В Лаборатории Колд Спринг Харбор (Гарвард) мы изучаем, как работает ДНК в святая святых нашего организма - в мозге, как гены влияют на формирование шизофрении, аутизма и других психических расстройств.
РГ: И у простых людей, и у многих ученых отношение к генетике двоякое. С одной стороны, с ней связывают надежды чуть ли не на избавление от многих болезней, но с другой - ее боятся, называя "подарком дьявола", кое-кто даже предрекает "генетическую хиросиму". Должно ли государство ввести более строгий контроль за исследованиями в области генетики?
Уотсон: Я считаю, что любое правительство должно держаться подальше от вопросов генетики. Тех, кто намерен под любыми, казалось, самыми благовидными предлогами ее контролировать, я называю потомками Лысенко. Его взгляды нанесли колоссальный вред науке в вашей стране.
Конечно, многих пугает, что генетика берет на себя смелость вмешиваться в процессы, которые происходят в природе. Но тогда мы вообще не должны ничего менять. Нельзя законсервировать прошлое - это тупик. Вся наша история - стремление к усовершенствованию. Любые попытки остановить человека на этом пути противоречат самой сути человека, его эволюции.
РГ: Кстати, об эволюции. Сейчас опять вспыхнули споры, является ли человек ее продуктом или он творение Бога. Как объяснить, что подобные вопросы поднимаются в ХХI веке. Причем в самой передовой стране мира США 40 процентов людей не верят, что у нас и обезьяны один предок.
Уотсон: На мой взгляд, вера в божественное происхождение человека связана с низким уровнем образования. Да, наука США лидирует, но это вовсе не значит, что все люди получают хорошее образование. Оно в нашей стране очень сильно различается.
Что касается религии, то, если кто-то хочет верить в Бога, это его право. Однако религия не должна препятствовать науке, в том числе и преподаванию теории эволюции. Истина все-таки рождается из наблюдений и экспериментов, а не из религиозных откровений.
РГ: В СМИ периодически появляются сенсации, что открыт ген одаренности, музыкальности, преступности и т.д. Потом оказывается, что эти сведения, мягко говоря, преувеличены. Могут ли быть в принципе выявлены такие гены? И какой ген вам бы хотелось открыть?
Уотсон: Не думаю, что какой-то один ген может отвечать за такие качества, как одаренность или преступность. Вероятно, это ансамбль из нескольких генов. Что бы я лично хотел открыть? Повторю, что хочу знать, почему мой сын страдает шизофренией. Думаю, это будет группа генов. Если точнее, то потенциальных виновников болезни может быть много, но в каждом конкретном случае только один из них вызывает недуг. То есть все очень индивидуально.
РГ: Что вы думаете о российской науке и российских ученых?
Уотсон: Всегда верил, что в России очень много талантливых, ярких людей. Со многими я познакомился в США. Это те ученые, кто после распада СССР покинул страну. Уверен, они должны были уехать, так как на родине не могли заниматься наукой. Она, по сути, умерла. Говорю это не понаслышке, ведь я был в России в 1995 году вместе с Джорджем Соросом, когда он пытался помочь вашей науке.
Сейчас ситуация изменилась. Я, как говорится, в воздухе ощущаю, что появилась надежда на возрождение вашей науки. Ведь в нее пошли хорошие деньги. Но должен предостеречь от серьезной ошибки. Если просто увеличивать бюджет науки, эффекта не будет. Деньги уйдут в песок. Их надо потратить с умом.
Что имею в виду? Говоря образно, надо создавать "новое молодое тело" науки, открывая новые институты. Скажем, в Великобритании правительство сумело мудро распорядиться деньгами, пустив их именно на эти цели. И сегодня благодаря появлению новых институтов страна стала одним из лидеров в молекулярной биологии. По такому же пути идут в США, другие ведущие страны. А вспомните Петра Капицу. Он вернулся в Россию и создал новый институт, который сделал много действительно прорывных работ. Он стал гордостью вашей науки.
Но этого мало. Надо отдать науку молодым, позволив заниматься тем, что они хотят. Вся история мировой науки однозначно доказывает: открытия делаются молодыми людьми в возрасте максимум до 40 лет. Когда мы расшифровали структуру ДНК, мне было 24 года, а Френсису Крику 36 лет.
С возрастом эффективность резко падает. Но как ни печально, именно такие люди очень часто и сидят в руководящих кабинетах. Они решают, кому выделить день ги. Понятно, что себя не обидят. Но это еще не самое страшное. Беда в том, что они тормозят работу молодых, с их революционными идеями. Скажем, в Японии, как правило, все зависит от человека, которому за 70. Если бы он решал, выделить ли нам с Криком деньги на исследование структуры ДНК, мы не получили бы ни копейки.
В общем, если в России появятся люди, которые не коррумпированы и действительно хотят помочь науке, вложив в нее деньги, пусть придут ко мне, и я объясню, как это сделать с наибольшей пользой для дела.
РГ: Недавно вышла ваша книга "Избегайте скучных людей", где вы сформулировали несколько законов, как преуспеть в науке. Не могли назвать хотя бы некоторые?
Уотсон: Например, побольше двигайтесь. Ведь ваши сотрудники редко заходят в ваш кабинет, чтобы сообщить плохие новости. Чтобы узнать "ужасную" правду, обходите все лаборатории. Это позволит вам встречаться со всеми сотрудниками, услышать то, о чем даже не догадывались. Важно появляться в лаборатории по вечерам и в выходные. Если там никого нет, это тревожный знак. Лаборатории, которые активны только в рабочую неделю и в дневное время, когда светит солнце, вряд ли куда нибудь продвинутся.
РГ: Вам недавно исполнилось 80 лет, а вы в своих интервью с гордостью заявляете, что играете в теннис с молодыми людьми. Есть успехи?
Уотсон: Моему партнеру 27 лет, он бывший профессионал. Не выигрываю, но иногда беру его подачу. Могу сказать, что с возрастом я стал играть лучше. Не верите? Давайте выйдем на корт.
РГ: Вы давно не были в Москве. Как она вам сейчас?
Уотсон: Конечно, город изменился в лучшую сторону, стал гораздо ярче, веселей, чище. И кормят намного лучше. Я же не зря сказал, что ситуация в вашей стране меняется к лучшему.