Поделиться
Питерский прозаик Илья Бояшов второй год подряд оказывается "на гребне волны": его романы "Путь Мури", "Танкист, или "Белый тигр", "Армада" попадают в лонг- и шорт-листы престижных литературных премий и получают награды. О том, как сам автор оценивает свои успехи, почему он относится к литературе как к хобби, о любви к танкам и кораблям беседует наш корреспондент.
Российская газета: Илья, с чего началось ваше писательство: когда стали сочинять и записывать, и что именно - стихи, прозу, фантастику?
Илья Бояшов: Сколько себя помню, столько и сочинял. В первом классе выдумывал какие-то рассказики про каких-то коротышек (видно, начитался Носова). Жизнь моя как школьника не особо была веселой - в школе мне откровенно не нравилось, многие предметы не давались (математика, физика). Единственное развлечение - убегать в мир, где я сам себе демиург, сам создаю планеты и населяю их различными существами. Тем более бегать туда очень просто - бери ручку и придвигай чистую тетрадь.
Я и сейчас совершенно уверен - любое творчество начинается с жизненной тоски. Когда весело и есть чем заниматься - никогда к подобному времяпровождению не потянет. Вот у меня тогда и пошло, и поехало, потому что до восьмого класса ни друзей особых, ни девушек. Так, приятели... Сам я тоже, конечно, был хорош. И предавал из-за трусости, и избегал драк - чтоб не побили. Хотя иногда приходилось махать кулаками. Охта, на которой я родился и вырос, еще тот райончик! Но писал всегда для себя, в стол. Относить и показывать стал годам к двадцати, когда уже входил в литобъединение при нашем Доме писателей, что на Кутузовской набережной. Там поначалу ругали. Глеб Горышин ко мне хорошо относился. Однако и он откровенно говорил: "Писателем тебе не быть".
РГ: Почему вы выбрали профессию историка, а не, скажем, Литературный институт? И вообще, каковы были ваши "литературные университеты"?
Бояшов: История - не наука. Такая же литература, зачастую обыкновенная фантастика. В детстве Яна читал, Джованьоли (про благородного Спартака), отец из своей библиотеки (в Доме композиторов была отличная библиотека) приносил Тарле "1812 год. Нашествие Наполеона на Россию", Манфреда, Ключевского. И опять пошло-поехало. А что касается "университетов"... Проза - вещь, которая прежде всего создается на любом жизненном опыте (фронтовом, обывательском, лагерном). Поэт еще может в двадцать лет выдать "Я помню чудное мгновенье..." А вот прозаику нужно обязательно пожить и набраться элементарных знаний. Так что годам к сорока-пятидесяти еще может что-нибудь выйти. Ничего не попишешь - законы жанра.
РГ: Писательский образ жизни у многих ассоциируется с богемной вольницей. Как вы совмещали писательство с преподаванием в Нахимовском училище с его военной дисциплиной, и что эта работа дала вам как литератору?
Бояшов: Так как никогда не занимался литературой профессионально, то отдавал ей время своего отдыха. Все равно писал в стол, особенно в девяностые годы. Поэтому и не торопился. И, честно говоря, особо не переживал, что в стол. После выпуска первой книжки лет пятнадцать вообще нигде не печатался. В свое время многое повыбрасывал. Многое куда-то делось. По этому поводу так же не расстраиваюсь. Мне всегда доставлял радость процесс, а что там будет после, кто знает. Сочинительство прежде всего - хобби, удовольствие, божий дар. А на хлеб нужно зарабатывать совершенно другим видом деятельности: преподавать, редактировать, в конце концов на экскаваторе работать. В противном случае литература становится не радостью, а жизненным проклятием, дамокловым мечом, который всегда над тобой нависает. Что же касается Нахимовского - это обыкновенная жизненная школа, тот самый опыт, о котором я уже упоминал: люди, специфика, свои проблемы. Не больше. Но и не меньше...
РГ: Вы несколько лет были экскурсоводом в Центральном военно-морском музее, а как возник интерес к танкам? В "Танкисте, или "Белом тигре" они становятся самостоятельными персонажами. Получается, Великая Отечественная была войной танков, а не людей?
Бояшов: Я и корабли люблю. Но корабли - совершенно иное явление. Древнее, как этот мир. Они только совершенствовались. А вот танки! Танки - решительный поворот к мрачному будущему "терминаторов". Прообразы роботов. Бронированные чудовища, воплощение марсианских фантазий Уэллса, ползущие по фронтам Первой мировой. С их появлением окончательно закончилась война людей - началась война моторов. Совершенно иная страница в человеческой истории.
РГ: Судя по "Танкисту..." и другим вещам, вы рассматриваете историю человечества как отражение метафизической борьбы добра со злом?
Бояшов: Уверен, многие наши поступки есть только проекция каких-то скрытых физических и духовных явлений. Откуда берутся войны, бунты, революции? Кто насылает на человечество такую ярость? Почему все так переплетено и в межчеловеческих и в межгосударственных отношениях? Отчего бы просто не договориться и не сделать Землю райским садом? Ведь все условия для этого существуют: интеллект, энергия, знания. Остается просто направить потенциал в мирное русло. Однако история катится по совершенно другим, неведомым рельсам. И ее законы неумолимо действуют. Может быть, прав Даниил Андреев? Может быть, стоит прислушаться ко Льву Гумилеву, Вернадскому, русским метафизикам, обратить, наконец, самое пристальное внимание на грандиозные биохимические и космические явления?
Досье "РГ"
Илья Владимирович Бояшов родился в 1961 году в Санкт-Петербурге. Окончил исторический факультет Ленин градского педагогического института имени А. И. Герцена. Работал сотрудником Центрального военно-морского музея и уже почти 20 лет преподает историю в Нахимовском училище. Первый сборник рассказов "Играй свою мелодию" вышел в 1989 году, после него были "Безумец и его сыновья", "Армада", "Путь Мури", детский путеводитель по Центральному военно-морскому музею Петербурга.