Поделиться
Известный писатель Юрий Поляков заканчивает новый роман "Гипсовый трубач".
А его последний роман "Грибной царь" экранизируется. "РГ" беседует с известным прозаиком и драматургом, главным редактором "Литературной газеты".
Российская газета: Юрий Михайлович, вы принадлежите к категории успешных писателей. Но есть мнение, что серьезной литературе противопоказан успех.
Юрий Поляков: Давайте определимся с понятиями. Не надо путать писателей, которые создают художественную литературу (талантливую, менее талантливую), с теми, кого я называю ПИПами - то есть Персонифицированными издательскими проектами. Не секрет, что много известных имен существует только благодаря усилиям издательских групп, куда входят и литераторы, которые реально пишут за ПИПов. Но это не литература, а совершенно иной род деятельности. Создание книжной продукции, продвижение на рынок, реклама с целью максимальной продажи. Как только раскрученный писательский бренд перестает приносить прибыль, потому что рынок устает от него, как устал, например, от Марининой, создается новый ПИП.
Принцип работы множества редакций и вариантов
РГ: Если успех - результат писательской работы, как его добиться?
Поляков: Чтобы написать качественный текст, нужно время. Пусть это банально звучит, но ребенок должен родиться через девять месяцев. Если рождается раньше, с ним начинаются проблемы. Но если недоношенный ребенок может развиться в нормального человека, даже в гения, как Мольер, то с романом такого не бывает. Каким ты его выпустил из рук, таким он и останется. У меня принцип работы множества редакций и вариантов. Я редактирую свою вещь до тех пор, пока не понимаю, что лучше я ее сделать уже не могу. И судьба моих книг подсказывает, что это правильный путь. Все мои вещи переиздаются. "Сто дней до приказа", "Козленок в молоке", "Апофигей", "Парижская любовь Кости Гуманкова". Даже "ЧП районного масштаба", хотя тема ушла в прошлое. Это говорит о том, что, когда доводишь книгу до максимально качественного состояния, она и живет дольше, дольше стареет. В литературе выигрывает не тот, кому дают премии, и даже не тот, у кого огромные тиражи. Выигрывает тот, кого перечитывают.
РГ: От чего вы отталкиваетесь, начиная очередную вещь? Кто-то говорит, что он отталкивается от одного звука.
Поляков: Тот, кто пишет легко, легко выбирает и сюжеты, и героев, может и от звука оттолкнуться. Если роман пишется за три месяца, почему бы и нет? Я пишу тяжело. Когда в голове возникает сюжет, он живет во мне очень долго, прежде чем я начну его воплощать. "Козленка в молоке" я вынашивал десять лет. То же самое было с романом "Замыслил я побег..." То же самое с романом "Гипсовый трубач", который я пишу сейчас.
Джазовый роман
РГ: Раз проговорились о новом романе... что это будет?
Поляков: Он удивит многих, кто меня читает. Это - свободный роман, с некоторой джазовой раскованностью, с боковыми линиями, вставными новеллами. Не хочу выдавать пружину действия, но поверьте, что она есть, и она "с секретом", как во всех моих вещах. Это роман сатирический, но там есть и любовная линия... Я не представляю себе романа без темы любви. Мой роман будет многоплановым. Одно только правило для меня незыблемо. Я всегда считал, что занимательность - это вежливость писателя. Что бы ты там ни накрутил, какими бы философскими теориями ни увлекался, роман должен читаться с неослабевающим интересом. Или занимайся другим делом. Например, напиши философский трактат. Принцип занимательности лежит и в основе моих пьес. В них обязательно есть то, что французы понимают под словом "сюжет". Это когда начинаешь смотреть пьесу и до самого конца не знаешь, чем она закончится.
Болезнь современной критики
РГ: Как складываются отношения с театром?
Поляков: Театральные дела идут хорошо. Меня много ставят по России и СНГ. Недавно вернулся из Пскова, где поставили "Женщины без границ". До этого был в Кирове, Волгограде. И все эти спектакли очень хороши. В одной Москве идет шесть моих спектаклей. Не хочу хвастаться, но ни у одного современного драматурга шесть спектаклей в Москве не идет. И не в каких-то подвальных театрах, а в Театре Сатиры, во МХАТе имени Горького, где зрители заполняют залы на полторы тысячи мест. Сейчас готовится спектакль по моей пьесе "Одноклассница", Андрей Житинкин ставит ее в Театре Маяковского. Но театральная критика этого не замечает. Ну пусть не любят, но хотя бы объективно задумались, откуда такой интерес к пьесам современного драматурга. При этом стонут: нет современной драматургии!
РГ: Это общая черта современной критики вообще.
Поляков: В предисловии к одной из моих книг написали, что "невнимание к прозе Полякова становится болезнью современной критики". Эта болезнь оказалась заразной и перекинулась на театр.
РГ: Вы - один из активных инициаторов принятия закона о творческой деятельности.
Поляков: У нас творческие союзы существуют на тех же правах, что и какое-нибудь добровольное общество любителей морских свинок. Но любители морских свинок в отличие от писателей не создают национальных ценностей. Так почему же для государства они равны? Проект этого закона, который выделил бы творческие союзы из множества других общественных организаций, обсуждался в Думе еще в 90-е годы, но воз и ныне там.
РГ: Как вы это объясняете?
Поляков: Я думаю, что люди, пришедшие к власти, боялись возрождения сильных творческих союзов, прекрасно помня о том, какую роль они сыграли в развале прежней государственной структуры.
РГ: Получается, творческие союзы виноваты в развале СССР?
Поляков: А где проходила обкатка радикально-либеральных идей, не на собраниях же завода ЗИЛ. На заседаниях писательской организации "Апрель", на съездах Союза кинематографистов... И все это транслировалось в общество.
РГ: Сегодня ситуация изменилась?
Поляков: Сегодня и либералы, и консерваторы понимают, что без поддержки государства творческим людям не обойтись. Чем отличается крайний либерал от крайнего консерватора? Либерал ради свободы готов пожертвовать Россией, а консерватор ради России - свободой. И то и другое ненормально. Нормально - жить в России и быть свободными.
Грузинский синдром
РГ: Незадолго до событий в Южной Осетии вы побывали в Грузии...
Поляков: Я думаю, ошибка и советской, и постсоветской власти была в том, что они не понимали: стремление народов создать свои национальные государства - естественное стремление. Империя - всегда временная конфигурация. Да, для Грузии было важно включение в Российскую империю, когда была реальность геноцида со стороны турков. Но думать, что грузины будут благодарны нам за это еще сто лет и еще сто лет, это благодушие. Изменилась историческая ситуация, и Грузия желает быть самостоятельной. Если бы власть это заранее понимала, она бы заранее продумала сценарий распада империи, но такого, который не был бы катастрофой для русских, проживающих за пределами России.
РГ: Но мы никак не можем привыкнуть и к тому, что Украина - самостоятельное государство.
Поляков: В Грузии один писатель отвел меня в сторону и сказал: "Слушай, зачем вам Абхазия? Вообще нет такого народа. Это просто грузины с абхазскими фамилиями". Я ему ответил: "Понимаешь, я тоже, как русский человек, считаю, что нет такого народа, как украинцы, а есть одна из трех ветвей русского народа - малороссы. Но почему-то украинцы этого убеждения не разделяют. И ничего с этим не поделаешь". К сожалению, марксизм-ленинизм наложил табу на проблемы этносов. Прорывом были книги Льва Гумилева, но они вышли слишком поздно и, конечно, не были прочитаны властью.
А что с "Литературкой?"
РГ: Что происходит с "Литературной газетой"?
Поляков: В 2001 году, когда я стал ее редактором, она была в очень тяжелом положении, практически потеряла своих читателей в регионах, поскольку стала выразительницей исключительно одной, либеральной точки зрения. Мы открыли газету всем направлениям. Вернули писателей и мыслителей государственно-патриотических взглядов. У нас до конца жизни печатались Александр Панарин и Александр Зиновьев, после десятилетнего перерыва мы дали трибуну Валентину Распутину. Но сохранили и своих либеральных писателей. Поначалу нам не верили. Казалось невозможным, чтобы на одной странице был Фазиль Искандер, а на другой - Василий Белов. Оказалось, что можно. Больше того, этого хочет большинство читателей России. Газета стала возвращаться в регионы, к школьным учителям, преподавателям вузов, военной интеллигенции. Сейчас наш тираж - 100 тысяч, и это без дайджестов, которые выходят в Германии, Израиле, Америке, Англии, Греции. Идеология нашей газеты одна: мы хотим жить в свободной, но сильной России.