Поделиться
Вместо привычной сцены - цирковая арена. Над ней - две арки, которые к концу первого акта сходятся вместе, превращаясь в мост Риальто. Над ареной летает настоящая акробатка, коварная царица Гулинди (Юлия Мельникова), а по арене разгуливают четыре коверных - Панталоне (Артем Осипов), Тарталья (Игорь Гудеев), Труффальдионо (Георгий Лежава) и Бригелла (Иван Игнатенко).
В некоей стране поселилось заколдованное Синее чудовище. Чтобы освободиться, ему необходима влюбленная пара. Она находится, когда в столицу возвращается сын правителя Таэр с молодой женой, грузинской принцессой Дардане. Чудовище разлучает влюбленных. Дардане отправляет в мужском костюме в город, а Таэр превращается в Синее чудовище, которому под страхом смерти запрещено открывать кому бы то ни было свое имя. Умрет он и в том случае, если его в новом обличии не полюбит Дардане. Чудовище, вернув себе прежний облик, исчезает.
На вопрос журналистов, почему ему пришло в голову поставить эту сложную, запутанную старинную сказку для театра (фьябу) венецианца Карло Гоцци, режиссер спектакля Константин Райкин отвечает: "Если я живу в сегодняшнем времени и меня чем-то увлекает драматургия Гоцци, значит она современна".
Звучит самонадеянно, но только так и живет художественное произведение - каждый раз обновляясь в новом контексте, оно открывается навстречу своим собственным, еще нераскрытым смыслам.
Венецианские сказки Гоцци с их парадоксальной, взрывчатой смесью праздничной театральности и горькой философичности дают едва ли не самый реальный слепок Венеции XVIII века - фантасмагорического города, в котором сошлись все времена и пространства. Возникнув в первой четверти XX века, интерес к этому городу породил в России и знаменитый журнал "Любовь к трем апельсинам", созданный Всеволодом Мейерхольдом, и многие иные явления Серебряного века и 20-х годов, и, конечно, знаменитый спектакль Вахтангова "Принцесса Турандот".
Спектакль Константина Райкина придает этому венецианскому наваждению русского театра новый статус. Кажется, что Венеция Гоцци, как ничто другое, вновь дает почувствовать пьянящую, горькую и бесшабашную атмосферу стояния "бездны мрачной на краю", парадоксально соединяющей веселье, зловещие предчувствия и страхи.
Как и его коллеги в начале ХХ века, Райкин с легкой игривостью и невиданным шиком превращает театр в цирк, заставляет своих молодых актеров (недавних выпускников Школы-студии МХАТ) проделывать виртуозные трюки, вместе с Аллой Коженковой создает на сцене полный поэзии и красоты облик Венеции, ни на секунду не теряя философской серьезности Гоцци и не пугаясь опасных аллюзий современности.
У него под гром аплодисментов танцуют грузинскую лезгинку, рассуждают о современном героизме, основанном на равнодушии к чужим несчастьям, весело шутят на тему миграции ("Понаехали, Нанкин не резиновый - не Венеция!"), пугаясь прослушки, говорят на тарабарщине. У него Синее чудовище (Антон Егоров) - манерный, всегда улыбчивый телевизионный ведущий, нашпигованный холодным, ничего не значащим позитивом, и именно его должна полюбить страдающая по пропавшему Таэру (Алексей Бардуков) сильная и хрупкая принцесса Дардане (Алена Разживина).
Все эти странные и сложные сюжеты Райкин с легкостью (явно ощутимой, но еще не до конца освоенной) сплавляет в развеселый цирковой балаган. Когда же наступает развязка и принцесса успевает полюбить этого одинокого и страшного медийного монстра, то на его месте вновь появляется прекрасный ее возлюбленный Таэр, а вместе с ним - волшебная, блистающая живым огнем и фейерверками волшебная Венеция. Вместе со злыми чарами театр вновь сумел совладать со зловещими предчувствиями и трагическими катаклизмами эпохи. Не потому ли (как в роковые 10-20-е годы) Гоцци вновь оказался так кстати?