Поделиться
В Иркутске на базе Института географии СО РАН им. В.Б. Сочавы завершился XIV международный гляциологический симпозиум. Все предыдущие форумы ученых-"ледоведов" проводились в ведущих научных центрах европейской части России. В Сибири около сотни участников из России, Швейцарии, Австрии, Германии, Израиля собрались впервые.
О наиболее актуальных проблемах этой науки корреспондент "РГ" беседует с директором Института географии РАН, академиком Владимиром Котляковым.
Российская газета: Традиционно журналисты задают вам один и тот же вопрос: что творится климатом? Насколько опасно глобальное потепление?
Владимир Котляков: Потепление сегодня - это реальность, но ученые расходятся в объяснении причин. Многие утверждают, что к концу XXI века средняя температура на Земле возрастет на 2-3 градуса и вину возлагают на антропогенную деятельность человека. Но это противоречит научным фактам. Например, в 70-х годах прошлого столетия мы фиксировали ощутимое похолодание практически на всей планете. Но именно в то время промышленность бурно развивалась, воздействие человека на окружающую среду росло, выбросы углекислого газа увеличивались. Как после этого связывать потепление с развитием промышленности?
И если в прошлом году ученые констатировали, что льды Арктики очень сильно сократились, то сейчас их объем практически восстановился. Конечно же, не из-за того, что за год снизился объем промышленного производства и выбросов. Вывод можно сделать такой: все-таки не человек, а естественные причины являются ведущим фактором изменения климата. Мы должны быть готовы и к потеплению, и к похолоданию.
РГ: Раз льды Арктики больше не тают с катастрофической скоростью, значит, и потопа не будет?
Котляков: Потопа не будет и быть не может, хотя уровень океана повышается. Правда, очень медленно и неравнозначно в разных частях мира. Один из источников повышения уровня воды - тающие льды. Но самый большой массив льда в мире - а именно восточная часть Антарктиды - вообще не уменьшается. И есть основания полагать, что там сейчас масса льда увеличивается.
РГ: Кстати, именно от Антарктиды научный мир затаив дыхание ждет научных сенсаций. Бурение на станции "Восток" до огромного подледного озера длится уже несколько лет. Кстати, у него немало противников. Когда же наши ученые доберутся до воды?
Котляков: Географическое открытие мирового масштаба произошло во второй половине прошлого века, когда наш российский ученый Игорь Алексеевич Зотиков совершил его буквально на кончике пера: теоретически доказал, что подо льдом есть озеро. Позже это было подтверждено с помощью радиолокаторов. У глубокого бурения действительно много противников: особенно среди зарубежных коллег-гляциологов. Оно и понятно: никто не хочет уступать приоритет. Тем не менее бурение нами начато. До воды осталось совсем чуть-чуть, примерно 90 метров.
РГ: А как же предостережения ученых, что бурение нарушит экологическое равновесие в озере? В него могут быть занесены бактерии и грязь извне...
Котляков: Все предусмотрено: оборудование, разработанное в Санкт-Петербургском горном институте, позволит добраться до озера, не навредив ему абсолютно. И мы планировали уже в этом году все завершить, но из-за поломки бурового снаряда дело затягивается, наверное, на два, максимум на три сезона. А пока исследуются ледовые керны, добытые с глубины около четырех километров.
РГ: Известно, что керны будут изучаться и в Иркутском лимнологическом институте. Почему именно здесь?
Котляков: Да, это так. Прекрасное техническое оснащение лимнологического института и высокий профессиональный уровень сибирских ученых помогут досконально изучить антарктический "продукт". Поступать туда они будут из Санкт-Петербургского института Арктики и Антарктики, который ведет работы в районе озера "Восток".
РГ: С самым большим ледяным массивом Антарктидой все более или менее ясно. А как обстоят дела с ледниками "поменьше", которые находятся в непосредственной близости от людей? На прошлом симпозиуме гляциологов один из пунктов резолюции гласил: усилить работу по исследованию пульсирующих ледников. Это было непосредственно связано с трагедией в Кармадонском ущелье, когда ледник Колка похоронил 125 человек. Что с тех пор изменилось в отношении к этим опасным природным объектам?
Котляков: На Кавказе мы работаем. Следим за той же Колкой - ничего опасного там теперь нет. Стараемся сподвигнуть МЧС и местные власти, чтобы мониторинг велся постоянно. Мы работаем не только по России, но и на Памире. Там множество подобных ледников, кавказские по сравнению с ними - просто мелочь. Один из них - ледник Медвежий, который таит в себе потенциальную опасность. В случае его подвижек паводок может достичь реки Пяндж на границе с Афганистаном. Учитывая, что там живут тысячи людей, природное бедствие может повлечь за собой большие жертвы. Вся информация о ледниках Памира направляется в Пограничную службу ФСБ России, которая охраняет таджикско-афганскую границу. Сообщаем и правительствам стран, которые могут пострадать.
Все эти данные получаем с международной космической станции. Программа "Ураган" исправно работает, материалы, полученные с помощью космической съемки, очень достоверны. Этим занимается специальная группа в нашем институте, так что все ледники, снежные лавины под контролем.
РГ: Скажите, Западный Кавказ и Сочи тоже не остались без внимания гляциологов накануне зимних Олимпийских игр 2014 года?
Котляков: Традиционно в этом районе работает географический факультет МГУ. И научные исследования ведутся с двух ракурсов: сохранение экологического равновесия и обеспечение безопасности людей.
РГ: Кстати, в горах Алатау, на территории Казахстана, есть два ледника, названных вашим именем. Астрономы мечтают открыть звезду, которую могут назвать их именем, а гляциологи, значит, грезят ледниками?
Котляков: Если честно, то я "своих" ледников не видел. Судя по космическим снимкам, они небольшие, "спокойные", и уменьшаются. Один из них распался на две части. Никогда не задумывался об аналогии с астрономами. Хотя, наверное, так и есть. Вот, например, именем первооткрывателя озера Восток Игоря Зотикова американцы назвали ледник в Антарктиде.
РГ: Скажите, а почему вы выбрали своей судьбой именно гляциологию? Наверное, романтика потянула?
Котляков: Да холодновато ли, знаете, для романтики! Полюс холода на станции "Восток" ниже 80 градусов по Цельсию, Эльбрус, где леденящий ветер валит с ног... Хотя, если честно, трудности притягивали, и необычность, и красота. А главное для ученого - очень много неизведанного и реальный результат работы. Впереди у гляциологии еще предостаточно открытий.