Поделиться
Тюремное ведомство готовится проводить видеосвидания осужденных с родными и развивает социальные программы за решеткой.
Арестант может получить высшее образование, востребованную профессию или просто научиться читать и писать: кому-то надо начинать учебу с азов. Помогут ли высокие технологии посеять в душах арестантов хоть капельку разумного и доброго? Об этом шел разговор на "деловом завтраке" в "РГ" с директором Федеральной службы исполнения наказаний Юрием Калининым.
Российская газета: Первое, что вспоминается при разговоре о высоких технологиях за решеткой, это электронные браслеты. Уже давно идут разговоры, что вот-вот начнется эксперимент с их внедрением. Когда же наконец это случится?
Юрий Калинин: Эксперимент по использованию электронных браслетов будет проводиться в рамках проекта Совета Европы и начнется буквально в октябре.
Космический конвой
РГ: Вы планируете использовать эти системы исключительно внутри колоний или на воле тоже?
Калинин: В перспективе надеемся использовать системы спутникового мониторинга для контроля за осужденными к ограничению свободы. Эти люди будут оставаться дома, но выполнять ограничения, наложенные на них судом. Однако соответствующий закон еще не принят. Эксперимент мы будем проводить в колониях-поселениях.
РГ: А системам ГЛОНАСС найдется работа в тюрьме?
Калинин: Мы изучаем возможности ГЛОНАСС, а также активно работаем с отечественными производителями электронного оборудования. Процесс внедрения этой системы будет проходить в три этапа. Они включают разработку нормативно-правовой базы использования ГЛОНАСС в нашей системе, ее апробирование и модернизацию. Но уже сегодня мы контролируем с помощью GPS-навигации передвижение машин-автозаков и специальных вагонов.
РГ: Перевозящих арестантов?
Калинин: Да. Оператор в режиме реального времени контролирует, где какая машина находится.
РГ: Вернемся к социальным проектам. Еще один громкий проект тюремного ведомства - видеосвидания. Кому они положены? Сколько будет стоить минута разговора?
Калинин: Тарифы определяем не мы, а оператор, предоставляющий связь. По словам представителей нашего партнера - телекоммуникационной компании, минута разговора по видео-конференц-связи стоит в два раза больше обычного межгорода. Если человеку положено краткосрочное свидание, а родственники по каким-то причинам не могут приехать, то видеосвидание может в какой-то мере заменить личную встречу. Главное здесь, чтобы у человека не обрывались социальные связи.
Встреча в телевизоре
РГ: Значит, телевизор не отменит встречи с близкими за решеткой?
Калинин: И длительные, и краткосрочные свидания как предоставлялись, так и будут предоставляться дальше. А цифровые системы связи нам нужны не только для предоставления видеосвиданий. У них самые широкие задачи.
РГ: Какие, например?
Калинин: Речь идет и о дистанционном обучении, и о медицинских консультациях. Например, недавно профессор из НИИ в Новосибирске консультировал с помощью видео-конференц-связи больного туберкулезом в Омской колонии. Кроме того, видео-конференц-связь и новейшие технологии позволяют нам решать свои служебные задачи.
РГ: Камера смотрит в криминальный мир и видит недозволенное?
Калинин: Во многих колониях установлены купольные камеры, которые просматривают всю территорию зоны. Из сотрудника мы делаем оператора. Он сидит у компьютера и все контролирует. Допустим, в какой-то точке колонии осужденный что-то нарушил. Оператор нажимает кнопку, увеличивает изображение. Приближение такое, что можно прочитать нагрудный знак. Сотрудник говорит по громкой связи: "Петров, Иванов, Сидоров, не туда идете". Это действует сильнее, чем просто устное замечание. Психологически здесь нет личного конфликта - сотрудники и арестант не видят друг друга в глаза. У осужденного нет возможности вступить в спор, но и не подчиниться нельзя.
Вообще после того, как мы стали применять интегрированные системы безопасности, повысилась и надежность охраны. У нас за последнее время значительно снизилось число побегов из мест лишения свободы.
РГ: Но кому-то все же удалось убежать от камер?
Калинин: В этом году у нас совершено всего три побега. Я должен сказать, в конце 80-х годов, когда внутренние войска еще охраняли колонии, побеги исчислялись сотнями.
Побегу помог абвер
РГ: Кто и откуда ушел?
Калинин: Один побег - в Воронежской области, это вина полностью состава караула. Потому что техника сработала, но товарищи караульные пока вышли, в туман посмотрели... В итоге беглецов все равно задержали, но позже. Еще побеги были в Иркутской и Калининградской воспитательных колониях. Калининградская находится в поселке Колосовка, где в военное время было военное училище вермахта, а затем там была школа абвера. Воспитанники вели в подвале ремонтные работы и обнаружили тоннель, о котором никто не знал. Через 50 метров он выходил за территорию колонии. Трое осужденных подростков убежали, двоих из них уже задержали.
РГ: В последнее время много говорилось о том, что бытовые условия в российских СИЗО и колониях заметно улучшились. Теперь вот развиваются и социальные программы. В связи с этим у многих возникает резонный вопрос: надо ли создавать преступникам такие условия?
Калинин: Наказанием должно быть лишение свободы, а не ужасы тюремного быта. Сразу говорю: в санаторий наши места лишения свободы не превратятся и "вольницы" не будет. Условия мы создаем не шикарные, но приемлемые, соответствующие международным нормам.
РГ: А как кормят осужденных?
Калинин: Вы посетите любую колонию и увидите, что питание нормальное. В рационе несовершеннолетних - соки, овощи, фрукты и так далее. У взрослых - увеличено мясо в пайке, два яйца в неделю, молоко - все это есть.
РГ: Сколько стоит арестантский обед?
Калинин: На питание осужденного в день по норме выделяется 38 рублей, больные туберкулезом - 65 рублей, несовершеннолетние - 70 рублей.
РГ: Разве на эти деньги можно нормально прокормить человека?
Калинин: Иного выхода у нас нет, надо укладываться в эту сумму, чтобы при этом рацион не уменьшался.
РГ: Поделитесь секретом, как это сделать?
Калинин: Спасает наше ведомственное хозяйство. В начале 1990-х, когда были проблемы с финансированием, мы стали создавать собственные колхозы, выращивать сельхозпродукцию, развивать собственное хлебопечение. Колхозы разваливались, а мы их собирали. И сейчас у нас более 600 тысяч гектаров пахотной земли, хлеб у нас полностью свой. Причем он дешевле в среднем на 25-30 процентов закупочных цен. Молоко для нашей системы тоже полностью производим сами. У нас есть магазинчики, через которые мы продаем хлеб населению и зарабатываем деньги.
РГ: Кто работает на полях: арестанты?
Калинин: И осужденные, и вольнонаемные. Мы перешли на новые технологии земледелия. Работаем на лизинговой технике. Практически все наши предприятия прибыльны.