Поделиться
"Что такое рецессия экономики? Рецессия - это когда твой сосед потерял работу. Депрессия - это когда ты потерял работу, а возрождение - это когда Джимми Картер потеряет работу". Такими словами Рональд Рейган, славившийся остроумием, "пригвоздил" кандидата от демократической партии, которая в отличие от республиканцев всегда выступала и выступает за более активное участие государства в разрешении финансово-экономических неурядиц.
Сегодня о том высказывании Рейгана стоит вспомнить в связи с развернувшейся полемикой вокруг государственного вмешательства в преодоление общемирового кризиса. Президент Франции Николя Саркози, до сих пор не замеченный в симпатиях к левым идеям, выступил с протекционистской инициативой создания европейского "фонда благосостояния" для скупки акций европейских компаний (то есть для их защиты от иностранного захвата) и даже заявил, что "идеология диктатуры рынка... мертва".
Не вдаваясь в идеологические споры, прагматик Берлускони рассматривает нынешнюю кризисную конъюнктуру как возможность построить государственный капитализм, огражденный от чужаков. Что для итальянского премьера, пришедшего в большую политику из бизнес-среды, означает в том числе еще более жесткий контроль ("государство - это я") над финансовыми потоками.
Им вроде бы возражает американский президент, который в преддверии международного экономического саммита "двадцатки" в Вашингтоне призвал его участников "подтвердить свою приверженность принципам свободного предпринимательства и свободной торговли". При этом государство уже инвестировало в поддержку рынка на деньги налогоплательщиков почти триллион долларов, не обращая внимания ни на либеральные рассуждения Буша, ни на мнения экспертов, резонно считающих, что государство фактически спасает тех, кто из-за жадности вел слишком рискованную игру, и таким образом "тушит пожар керосином".
Впрочем, спасательный круг бросается терпящим крах банкам и компаниям отнюдь не безвозмездно, не из гуманных соображений. В обмен происходит фактическая национализация со всеми присущими ей рисками. Один из них - безусловное переподчинение национализированных предприятий: управлять ими будут в дальнейшем не правила свободного рынка, а так называемые государственные интересы, густо замешенные, как известно, на интересах отдельных физических лиц, которые находятся во власти или около нее.
Так, Гордон Браун (он, конечно, лейборист, но британские "левые" всегда были большими либералами, чем континентальные "правые") уже заявил, что будет побуждать попавшие под контроль правительства банки вкладывать больше средств в малый бизнес. Дело, безусловно, хорошее, однако, как пишет известный российский экономист Владимир Мау, "последствия такого рода решений нетрудно спрогнозировать: если власти дают указания, куда вкладывать деньги, то они должны будут оказать поддержку своему банку, когда эти политически заданные инвестиции окажутся неэффективными, то есть и господдержка, и неэффективность вложений образуют замкнутый круг".
Отчего же вдруг "все стали теперь социалистами", как гласит заголовок недавней статьи в "Файнэншл таймс"?
За "социалистической" (скорее, государственнической) и популистской фразеологией и практикой стоят вполне конкретные политические интересы. Тот же лейбористский лидер Гордон Браун, значительно отстающий сегодня по рейтингам от консерваторов, готов на любые меры, в том числе противоречащие рыночным ценностям, чтобы повысить собственную популярность. Да и в США именно дошедшая до своего пика в связи с предстоящими выборами политическая конкуренция побудила и администрацию, и обоих кандидатов выработать антикризисные программы, не столько эффективные, сколько привлекательные для избирателей.
На днях мне пришлось беседовать с приехавшим в Москву известным французским социологом Мишелем Вевьорка. По его словам, западное общество в условиях кризиса, безусловно, в какой-то мере радикализируется, причем правый и левый края идейно-политической сцены сходятся в двух исходных посылах: кризис нынешней модели капитализма (фактически - американской) действительно требует государственного вмешательства, а, кроме того, резко негативная экономическая конъюнктура требует избавления от "чужаков" в виде иммигрантов, перед которыми следует немедленно закрыть все входные двери. Классический вариант внутреннего и внешнего "врага".
Получается нечто вроде "национал-социализма" в прямом значении этих слов: национализм плюс социализм (или этатизм). Вевьорка при этом оптимистично заметил, что для практической реализации такого рода идеологии ни во Франции, ни вообще в западных демократиях нет достаточной социальной базы. Там общество, несмотря на естественный идейный и политический плюрализм, пусть даже радикальную критику в адрес современной модели капитализма, не ставит все же под сомнение базовые принципы и ценности рыночной экономики и конкурентной политики, тем более не ищет рецептов от сегодняшних социальных болячек в жестоких опытах прошлого. Германия хорошо усвоила (известно, какой ценой), что несет с собой спрос на такого рода примитивные решения (включая передел собственности) и на агрессивную риторику. А случись, скажем, подобный нашему телепроект "Имя Франция" или "Имя Германия", ни у Робеспьера, ни тем более у Гитлера не было бы никаких шансов не то что на победу, но и на сколько-нибудь высокий рейтинг.
Российское общество в этом смысле все еще подвержено значительным рискам - в силу его крайней фрагментарности и внутренней конфликтности. Антикризисные меры, независимо от их эффективности, неизбежно затрагивают интересы различных социальных слоев, которые - ввиду невысокой политической культуры и неприятия компромиссов - могут начать выяснять отношения между собой по принципу "А ты кто такой?".
Здесь как раз и потребуется действительно сильное государство, но сильное не пакетами акций и масштабами собственности, а приверженностью и соблюдением "правил игры" на всех полях - экономическом, политическом, социальном... И - сильное принятием разумных, просчитанных решений. Как позитивный пример - появление резервных фондов, созданных минфином вопреки крикам о том, что деньги надо вкладывать в дороги и строительство, а не копить на "черный день". Где бы мы были сегодня без всего этого денежного запаса?..
Нынешний глобальный "левый поворот" - попытка "остановиться, оглянуться" и посмотреть вперед - на будущее мировой финансово-экономической системы. Но все-таки речь должна идти именно о государстве как инструменте антикризисных мер, но не как о стратегическом направлении развития. Глава РСПП Александр Шохин правильно, на мой взгляд, предупреждал, что трудности, которые переживает российская экономика, не должны привести к перехвату собственности и что следовало бы прописать конечный срок жизни госкорпораций и их преобразования в открытые акционерные общества...
Будет ли, по Макаревичу, за поворотом новый поворот?