Поделиться
Творческий опыт Александра Журбина наводит на мысль, что, подобно тому, как торговлей движет реклама, двигателем таланта является ... зависть - добродетельная, конечно. А дело было так. Десятилетнему ученику одной из ташкентских музыкальных школ Саше Журбину не давали покоя лавры Моцарта и Рахманинова, которые они снискали в малолетстве. И Саша сочинил свою первую мелодию. А 20 лет спустя уже активно действующий композитор позавидовал своему уже вовсю именитому английскому коллеге Эндрю Ллойду Уэбберу, который потряс советское отечество рок-оперой "Иисус Христос Суперзвезда". Ответом Александра Борисовича Эндрю Ллойду стало первое отечественное произведение того же жанра "Орфей и Эвридика". Сочинение находится нынче именно в христовом возрасте. И наверняка его умножит, потому как успешно продолжает идти на сцене питерской "Рок-оперы". И не только. В минском Театре музыкальной комедии это одна из самых востребованных постановок.
Прошло 6 лет, как Александр вернулся в Москву из Америки, то есть половина того срока, который в поисках творческой удачи композитор там провел.
- Так каковы же, блудный отец родного рок-оперного первенца, итоги твоего возвращения?
- 4 оперы, 9 мюзиклов, 6 "омузыкаленных" фильмов, более
20 песен, 10 классических пьес. Все, за малым исключением, звучит и поставлено.
- А что из перечисленного дороже сердцу творца?
- Как правило, дороже последнее из сочиненного - а это моя опера "Альберт и Жизель". Она создана по заказу Николая Баскова, который сейчас готовит этот проект. Либретто написал Юрий Ряшенцев. У Коли с этим произведением связаны серьезные планы - отодвинуться от шоу-эстрады и стать большим оперным певцом. А я очень люблю писать для музыкального театра и театра вообще. Только что в Кукольном театре имени Образцова состоялась премьера моего детского мюзикла "Путешествие Гулливера". А недавно получил лестное предложение из Беларуси. Для белорусской примадонны Ирины Дорофеевой собираюсь написать либо мюзикл, либо рок-оперу по сюжету национального эпоса о принцессе Барбаре Радзивил, которая, выйдя замуж за польского короля Сигизмунда Августа, стала польской королевой, а потом трагически погибла. Это будет международный проект, может быть, и с участием Польши.
- Тебе, конечно же, отрадно, что и сугубо драматические театры все больше начинают петь и танцевать. Но не подкосит ли это и так уже шатающуюся от легковесья нашу традиционную национальную сцену?
- Наоборот, это очень хорошо! Ведь музыка - штука серьезная. И она будет противостоять нынешнему чудовищному напору так называемого экспериментального театра.
- А как поживает твоя старая идея о создании некоего мюзикального театра, где ты собирался ставить свои спектакли?
- Увы, никак не поживает. Я достиг такого возраста, когда пора думать о том, что после тебя останется. Хочу написать как можно больше хорошей музыки. Поэтому-то и отодвинул идею с театром. В моей жизни такой опыт уже был. В Америке я 9 лет руководил театром "Блуждающие звезды". Он существовал на мои деньги. Лена Соловей в нем играла. Горжусь тем, что когда она поставила на себе крест, я заставил ее выйти на сцену. Но театр занимал у меня все время и силы. Потому мое нынешнее желание - писать, а не заниматься продюсированием.
- Что больше хочется писать?
- Как ни странно, симфоническую музыку. Меня чаще видят эдаким шутником, клоуном - и в жизни, и в музыке. На самом деле я - грустный клоун. И себя считаю композитором серьезным, как ни пафосно это звучит, наследником традиций великих композиторов - Шостаковича, Прокофьева, Стравинского, Малера, Бетховена, Брамса... Стараюсь в их русле работать. Сейчас заканчиваю свою Четвертую симфонию. Хотя понимаю, что делаю это для очень небольшой группы людей.
- А для очень большой группы написал бы? Той, что Диму Билана слушает, и для него соответственно?
- Для Димы Билана написал бы. Он - парень способный. Но не станет петь мои песни, потому что сам ничего не решает. За него решают продюсеры.
- Первым из более чем 50 омузыкаленных тобой фильмов был "Эскадрон гусар летучих". Потом страна распевала "Тучи в голубом" из "Московской саги". И вот теперь новая телесага "Тяжелый песок". Как тебе удается писать хорошую музыку к конвейерным сериалам? Ты и в этом проявляешься как человек серьезный? Но сценарии хотя бы читаешь?
- И сценарии читаю, и с режиссерами беседую. И всегда хочу написать замечательную музыку. Но беда в том, что у многих фильмов нет достаточных бюджетов на музыку. А музыка обязательно требует денег: нужен оркестр, хорошая студия. Как правило, кино сейчас этого не предполагает. Приходится обходиться какими-то компьютерными записями. В том же "Тяжелом песке", например, моя музыка использована не более чем на 10 процентов. А я-то создал целое симфоническое полотно!
- Сегодня понятие "мода" активно внедрилось в культуру, тем самым, на мой взгляд, подтверждая ее духовное истощение. Не хочешь ли стать модным композитором?
- Нет. Я никогда не старался быть модным. Понимаю, что время, которое все расставляет по своим местам, к моде безжалостно.
- Симфонические концерты, фуги для баяна, мюзиклы, оперы, оперетты и, наконец, книги. Твоя многостаночность - как у героини Агнии Барто, у которой "драмкружок, кружок по фото..."? Или ты ближе к Леонардо, который, как известно, не только хорошо рисовал и лепил, но еще геликоптеры с ткацкими станками конструировал?
- Надеюсь, что я ближе к Ренессансу. Может, кому-то кажется, что я хватаюсь за все подряд. Но на самом деле берусь только за то, что мне нравится.
- Саша, за 40 с лишком лет своего творчества ты столько всего замечательного написал. А к славе своего любимого Орфея приблизился?
- Едва ли. И путь его не повторил. Когда "Орфея" написал, меня предупреждали: "Смотри, не следуй за Орфеем. Поднимешься высоко, потом оглянешься назад, зазнаешься и все потеряешь". Так что, как завещал мне великий Орфей, я не оглядываюсь, а продолжаю идти вперед. Работать, работать и работать!