Поделиться
Мы переживаем момент самой высокой степени неопределенности. Если сейчас вам будут говорить, что вот-вот станет легче или, наоборот, что кризис пришел к нам надолго и продлится еще два-три года, не верьте. Все это гадание на кофейной гуще. Толком что-то определенно никто сказать не может.
И отговорки, что у нас происходят негативные явления только потому, что кризис идет с Запада, тоже не вполне состоятельны. На самом деле кризис предсказывался. Причем не мировой, а наш, собственный. Правда, пришел он на полтора-два года раньше, чем предполагали дальновидные эксперты.
Что же произошло? Давайте сначала вспомним, как мы прожили 2008 год. Для нашей страны он оказался переломным и в политике, и в экономике. Самым насыщенным было первое полугодие. Выборы президента, Владимир Владимирович Путин оставляет высший государственный пост, уступая его своему ближайшему сподвижнику Дмитрию Анатольевичу Медведеву. И несмотря на то что преемственность курса вроде бы обеспечена, во власти происходят перемены. По крайней мере в стилистике, ведь личность всегда вносит что-то свое в стиль управления. Но в целом, конечно же, речь идет о тандеме.
В экономике первая половина года прошла исключительно привлекательно. Мы закрепляем успехи 2007 года, который дал 8,1 процента экономического роста. Это лучший показатель после 2000 года. Цены на нефть растут. Повышаются доходы населения. Золотовалютные резервы приближаются к 600 миллиардам долларов. Резервный фонд и Фонд национального благосостояния в первые месяцы года тоже пополняются высокими темпами.
Есть, конечно, предупреждающие сигналы. Начинает расти инфляция - сначала на 3, потом на 9, а затем и до 12 процентов. Центробанк принимает меры - ограничивает денежное предложение. Темпы роста денежной массы резко падают, что вызывает в банковском секторе некоторые признаки нехватки ликвидности. Но пока еще общая картина благостная. В июле цены на нефть достигают самой высокой точки.
А в это время на американском горизонте уже видны тучки в виде просроченных ипотечных кредитов. Практически государство берет на себя все обязательства крупнейших ипотечных компаний "Фредди Мак" и "Фанни Мэй".
В России пикового значения достигает корпоративный долг компаний и банков. Где-то около 560 миллиардов долларов, что почти равно нашим золотовалютным резервам. Но тем не менее общее настроение такое, что позволяет вице-премьеру, министру финансов Алексею Кудрину сделать заявление: там, на Западе, дела плохи, но Россия будет тихой гаванью. Напомню, именно в это время продолжается дискуссия о том, что накопленные государством средства надо вкладывать в экономику. И тогда бы мы имели темпы роста экономики не 8 процентов. А сколько? 28 процентов? Чушь! Я всегда с сарказмом относился к такого рода предложениям. Ясно же, что объемы финансирования и так у нас довольно большие с учетом привлеченных западных кредитов. Мы бы просто не смогли эффективно использовать дополнительные вливания в экономику, что чревато еще более стремительным ростом инфляции.
С лета начинается поворот. Мировые рынки падают все сильнее. На этом фоне в России государство старается остановить рост цен на бензин и молоко. И премьер-министр ставит Федеральной антимонопольной службе ультиматум: сменим руководство, если вы не справитесь с монополизмом на рынках. Затем появляется "Мечел" и начинается падение котировок российских металлургических компаний. В августе происходят события на Кавказе. Ухудшение отношений с Западом приводит к бегству иностранных инвесторов из России. А на их долю приходилось почти 70 процентов всех капиталов, которые вращаются на российском фондовом рынке.
На Западе продолжает разворачиваться кризис. Уже появляется план Полсона, и американцы начинают тратить средства на спасение крупных компаний. Но совсем плохо становится, когда одному из крупнейших инвестбанков США "Лиман Бразерс" отказывают в помощи. Это производит эффект разорвавшейся бомбы. И очень быстро разгорается кризис доверия, который приводит к подорожанию кредитов и сокращению их объемов. Ситуация выходит из-под контроля. После этого начинается критика плана Полсона. А более радикальные предложения британского премьер-министра Гордона Брауна вызывают всеобщее одобрение. Он, по существу, предлагает провести национализацию, то есть не просто кредитовать компании или гарантировать их расходы, а приобретать в собственность государства пакеты акций. До определенного момента идея Брауна пользуется большим успехом, она ложится в основу европейского плана спасения. Однако в последнее время со стороны германского правительства раздаются голоса, что со своими социалистическими советами Браун доведет Европу до полного маразма. Думаю, уже в начале этого года европейцы займутся корректировкой своего плана.
До нас в полном объеме кризис докатился в сентябре. Начинаются российские спасательные операции. Первая акция, напомню, - это 300 миллиардов временно свободных бюджетных рублей, которые минфин предложил на аукционе коммерческим банкам. Из них выбрали только 118 миллиардов. Но еще остается ощущение, что, может быть, мы все-таки легко справимся с кризисом. Однако затем спираль раздач возрастает. Мы начинаем уже расходовать деньги. 50 миллиардов долларов выдается ВЭБу для поддержки крупных компаний, чтобы они справились с выплатами зарубежных долгов и их акции не достались кредиторам. И это сумма по обязательствам только 2008 года. Большую остроту приобретает проблема растущих кредитных ставок. Правительственные проценты - примерно 8,5 в год. А реальные, рыночные - 18-20. Усиливается утечка капиталов. Инфляция продолжает расти, политические риски увеличиваются. В общем, ситуация складывается довольно опасная.
А теперь вернемся к тому, с чего я начал. Еще до событий на Западе надвигающийся российский кризис многие экономисты связывали с изменением структуры платежного баланса, с ожидаемым превышением объемов импорта над экспортом, образованием отрицательного сальдо по счету текущих операций. Это, напомню свои предсказания, должно было привести к падению курса рубля. Нужно было срочно динамику доходов населения приводить в соответствие с ростом производительности труда. Мы начали проедать то, чего не заработали. Мировой кризис лишь ускорил развитие негативных тенденций, которые скопились в российской экономике. Так что все равно нашу "программу спасения" придется строить на этих реалиях. Нам необходимо приобрести более спортивную форму, меньше тратить, стать экономными. И больше думать о стимулировании частной инициативы. А в области государственной политики - о росте производительности труда, повышении эффективности производств.
Вы скажете, ну какой там рост производительности, когда всюду высвобождаются люди, уже грядет большая безработица и т.д. Я хочу заметить, что пока эти процессы более или менее активно коснулись экспортных отраслей, например, металлургии. В других сокращения персонала заявлены, но пока не реализованы. Но даже тогда, когда безработица начнет серьезно расти, то есть высвобождение рабочей силы станет реальностью на одних предприятиях, мы будем одновременно сталкиваться с дефицитом кадров в других местах.
Не забывайте, что демографическая ситуация в стране значительно не улучшилась. И сокращение рабочих рук, людей трудоспособного возраста, уже началось. Так что безработица будет носить структурный характер: в одном месте густо, а в другом - пусто. В этой ситуации государство должно задуматься не столько о повышении пособий по безработице, сколько о мероприятиях, которые позволили бы активизировать службы занятости, развить сеть переобучения людей с тем, чтобы готовить их к работе на новых местах. Также должны быть продуманы определенные шаги для повышения мобильности рабочей силы. В том числе для создания резервов жилья, на которое могли бы перебазироваться люди в случае, если смена работы будет связана с перемещением из одного города в другой. Вот это важно. Это должно быть поставлено в число главных задач власти - федеральной, региональной и муниципальной.
Мы должны также отдавать себе отчет в том, что чем больше сил тратится на то, чтобы спасти те предприятия, которые сейчас испытывают проблемы, тем больше трудностей закладываем на тот период, когда начнется выход из кризиса. Ведь такого рода политика нацелена на то, чтобы минимизировать негативные последствия, оглядываясь назад. То есть стремясь восстановить ту ситуацию, которая была до кризиса. А нам нужны довольно серьезные структурные изменения, которые долгое время откладывались. И поэтому необходимо думать не столько о том, как спасать, а как, выходя из кризиса, создавать более производительные и конкурентоспособные структуры экономики.
На мой взгляд, это наиболее важные моменты, которые мы должны обсуждать сегодня, выстраивая экономическую политику наступившего года. И хватит говорить только о трудностях. Они, конечно, будут, здесь ничего не поделаешь. Нефть не могла нас кормить бесконечно. Но в том, что мы сегодня переживаем, я вижу и позитивные стороны. Мы наконец увидели, прочувствовали истинное состояние нашей экономики. Теперь можно приступать к делу.