Поделиться
Театральные люди, как правило, суеверны. Во всяком случае они твердо верят в магию места.
В середине 1970-х в Театр им. Станиславского пришел выдающийся актер и педагог Андрей Алексеевич Попов и привел с собой своих учеников - Анатолия Васильева, Иосифа Райхельгауза и Бориса Морозова. Их спектакли были самыми яркими явлениями театральной Москвы тех лет, а "Взрослая дочь молодого человека" и вовсе стала легендой. Потом Попова заставили изгнать его учеников, он отказался и ушел из театра. Так кончилась короткая история этой театральной утопии 1970-х.
Появление в середине 1990-х Владимира Мирзоева в качестве художественного руководителя на несколько лет сделало театр местом паломничества молодежи. Затем - снова тишина, которую попытались нарушить, пригласив из Питера Александра Галибина. Уже опытный худрук (за его плечами - руководство новосибирским "Глобусом" и питерской Александринкой), режиссерскую профессию он осваивал у Анатолия Васильева. Быть может, поэтому он начал свою работу художественного руководителя Театра им. Станиславского с создания "белого театра". Как известно, Васильев настаивал на том, что работать надо в белом пространстве, создал его в "Школе драматического искусства" на Поварской и воспроизвел в новом здании на Сретенке. Не имея возможности изменить условия большой, итальянской сцены-коробки, Галибин сочинил свое белое пространство в другом месте. Для этого ему пришлось построить Малую сцену в глубине двора, на задворках ресторанов, где раньше находился декорационный склад театра, превращенный теперь в идеально отремонтированный белый павильон с массивными деревянными перекрытиями.
История этого подъезда примечательна сама по себе. Новое руководство театра бережно представило ее, собрав старые фотографии, вырезки из газет и устроив выставку в фойе. Здесь лица молодых Леонова, Коренева, Буркова, Чуриковой... Здесь в 1960-е была студия при театре. Здесь, в театральном общежитии, жил Урбанский.
Галибин с удовольствием играет с нами в театральные тайны, творя мифологию вокруг нового театрального места. Он знает, что театр - это не только спектакль, но и нечто неуловимое. "Авария" Дюрренматта идеально создана для такой игры. Ее герой едет по дороге и случайно из-за автомобильной аварии попадает в таинственный дом, где с ним вступают в странную, поначалу веселую, а в итоге - смертельную Игру.
В нем каждый вечер (точно как в театре) собираются адвокат - радушный хозяин, нежно убаюкивающий словами (Владимир Коренев), стремительный в реакциях, почти маниакально влюбленный в преступление прокурор (Марк Гейхман), судья (Юрий Дуванов) и улыбчивый палач (Владислав Гольк). Все они - пенсионеры, и чтобы развлечь себя, устраивают показательные процессы, особенно радуясь, когда им достается реальная "жертва". Молодой герой Альфредо Трапс, бывший коммивояжер, а теперь представитель компании, наивно соглашается изобразить обвиняемого. Но, не заметив, как по самые уши оказался самым настоящим убийцей. А заодно и жертвой маниакальной страсти пенсионеров к судебным процессам.
Галибин усиливает сходство этой истории Дюрренматта с... самым настоящим театром, повесив (как часто любит делать его учитель Анатолий Васильев) белую шторку и разыграв над нею петрушечный театр, в котором есть и жертва, и палач. Куклы начинают действие над этой белой ширмой и заканчивают его, когда Трапса-Петрушку уводят на казнь.
Театр и есть в каком-то смысле непреднамеренная казнь, игрушечный судебный процесс, сладкая пилюля, которая кажется поначалу такой приятной, но может принести нежданную (и спасительную) горечь. "Авария" Дюрренматта, поставленная Галибиным в новом, белом пространстве Театра им. Станиславского, выглядит как тонко придуманное предупреждение о намерении делать такой горький театр, в котором то, что поначалу казалось приятной игрой, может стать по-настоящему горьким, если не опасным.