На 440 страницах вышедшей недавно книги 42 бывших министра СССР и РСФСР рассказали о времени и о себе.
Не расстрелянный
Николай Байбаков, нарком нефтяной промышленности (1944-1955 гг.), председатель Гос плана (1965-1985 гг.): "Выбирая наиболее эффективные направления газопровода из Западной Сибири, предсовмина Косыгин сам летал на вертолете, чтобы лично убедиться, какой вариант выгоднее. Как-то наш вертолет приземлился далеко от буровой. А день морозный, ветреный, и мы с Косыгиным, пока шли до буровой, обморозились. Взглянув на Алексея Николаевича, я увидел белое пятно на его щеке и посоветовал растереть его снегом. Он, в свою очередь, посмотрел на меня и пальцем показал на мои белые уши. Смеясь и морщась, мы растерлись снегом. Уши жгло, как кипятком. За обедом в столовой продолжали смеяться, указывая: он мне - на уши, я ему - на щеку, которая стала огненно-красной. Лишь вернувшись в Москву и еще раз все просчитав, Косыгин принял решение по газопроводам".
Константин Катушев, министр внешних экономических связей СССР (1988-1991 гг.): "В 1974 году на Политбюро А. А. Громыко высказал мнение о том, что Эрих Хонеккер по сути "братается" с ФРГ и даже разрешил поставки газа в Западный Берлин. Брежнев спросил: "Какие еще мнения есть?" Все молчали. Я попросил слова и сказал, что не согласен с мнением Громыко: газ - это инструмент нашего влияния на Западный Берлин и ФРГ. Политбюро отклонило оценки Громыко, и в этой части вопрос был закрыт. Отмечу, что мое возражение не повлияло на наши с Громыко товарищеские отношения".
Увернуться от "Стингера"
Лев Васильев, министр машиностроения для легкой и пищевой промышленности (1984-1988 гг.): "Моя мама работала машинисткой на фабрике "Парижская коммуна", но я пошел в отца, который сначала был шофером, а затем заведовал автобазой одного из управлений Наркомтяжмаша. Без отрыва от производства окончил в 1953 г. Московский автомеханический институт. А через 10 лет был назначен директором завода.
"Москвич" в то время 60 процентов автомобилей поставлял на экспорт, причем не только по линии СЭВ, но и в капстраны - Швецию, Финляндию, Бельгию, Австрию, Францию и т.д. Тогда же возникла идея строительства комплекса заводов по строительству большегрузных автомобилей. Пригласил меня министр: "Молод еще протирать штаны, иди директором на строительство и пуск КАМАЗа. Сомнений у меня было немало, но в конце концов дал согласие ехать в Татарию".
Владимир Величко, министр тяжелого энергетического и транспортного машиностроения (1987-1989 гг.), министр тяжелого машиностроения (1989-1991 гг.): "За полтора года до окончания института я по совместительству устроился в КБ завода "Большевик", где потом был назначен директором. Однажды позвонил секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов, он отвечал тогда за оборонный комплекс. На нашем заводе он был живой легендой: когда-то здесь директорствовал. Спустя десятилетия я унаследовал не только его должность, но даже мебель в кабинете, к которой мы относились как к музейной ценности. И он ставит задачу: начать выпуск минометов "Василек". Продиктовал сколько, к какому сроку, добавив со знакомой интонацией, которая свидетельствовала, что личные отношения для него могут ничего не значить: "Не сделаешь - ответишь в государственном и партийном порядке".
А наше предприятие входило в систему общего машиностроения. И после разговора с Устиновым мне звонит министр Афанасьев, он тогда с головой ушел в изготовление ракет: "Если сделаешь хоть один миномет, я тебя лично сдам прокурору. Мы, ракетчики, должны делать ракеты, а минометы - не наше дело".
Ситуация! На мне сошлись разные взгляды небожителей на проблему вооружения, а на заводе-то что делать? Решил, что надо держаться своего министра. В конце концов я работал по плану, а это что - личная причуда? Но опять звонок от Дмитрия Федоровича, голос его тише и перспектива передо мной многообещающая: "По-моему, ты что-то недооцениваешь. Мы в полках уже создали минометные подразделения!" И повесил трубку. Но я для себя решил окончательно: минометы делать не буду! Подходит декабрь. Вдруг звонит Афанасьев: "Если до конца года не сделаешь минометы, я тебя своими руками сдам прокурору!".
В таких нервозных, если не сказать нелепых, условиях приходилось иногда работать. Пошел в обком, договорился, что нам с разных заводов подбросят 500 станочников, организовал героический штурм на "Большевике". И мы сделали минометы".
Борис Белоусов (министр оборонной промышленности в 1989-1991 гг.): "Как-то вместе с секретарем ЦК КПСС Олегом Баклановым срочно вылетели в Кабул. В то время моджахеды уже располагали "Стингерами", и полеты были весьма опасны. Потому информацию о рейсе засекретили не только в Афганистане, но и в Союзе, и я не мог рассказать супруге, куда и на сколько улетаю. Наше появление в Кабуле стало неожиданностью для афганского руководства. Но информация о встрече с Наджибуллой стала известна и моджахедам. И когда мы вылетали обратно, аэропорт подвергся мощному обстрелу. Домой долетели благополучно, но там меня ждала серьезная выволочка от супруги за продолжительное отсутствие "неизвестно где".
Прежде думай о Родине
Борис Рунов, замминистра сельского хозяйства (1970-1985 гг.), один из немногих министров - Героев Советского Союза: "В мае 1945-го я получил приказ со взводом солдат и двумя танками остановить немецкую часть, идущую в Берлин. На нас наступало около тысячи гитлеровцев. Я попал в плен. И сделал заявление немцам: сдавайтесь, если хотите жить. Вдруг вижу - из толпы, вытаскивая из кобуры пистолет, пробирается немецкий майор. Я вынул из кармана гранату. И вот мы стоим друг против друга - он с пистолетом, а я с гранатой. В среде фашистов начались брожения, часть соглашалась сдаваться, часть - воевать до последнего".
Воспользовавшись начавшимся обстрелом, сумел пробиться к своим, уже на танке вернулся к плененной группе и разоружил ее окончательно. За это получил Звезду Героя.
Николай Паничев, министр станкостроительной и инструментальной промышленности (1987-1991 гг.): "Скажу о своих коллегах по Совету министров СССР, которых хорошо знаю. Могу их охарактеризовать одним словом: бессребреники. Я среди них, пожалуй, выгляжу поудачливее со своими семью сотками за городом. У многих и того нет. На черный день не накопили, да и не с чего было копить.
В 1992 году меня вызвал министр промышленности и коротко спросил: "Хотите стать миллионером?" Я был изумлен. Министр продолжал: "Рецепт такой. Мы помогаем вам стать полным собственником пяти-шести самых больших станкостроительных заводов. Обращаю ваше внимание - работающих, а не тех, что лежат на боку. Вы становитесь одним из самых богатых предпринимателей страны, мы гарантируем необходимые финансовые вливания западных инвесторов, всестороннюю регулярную помощь и поддержку. Разумеется, небескорыстно. Вас устроит фифти-фифти - пятьдесят процентов от прибыли?" Я, не проронив ни слова, побрел к выходу. Последнее, что услышал: "Жаль, я рассчитывал, мы с вами найдем общий язык".
Константин Терех, министр торговли СССР (1986-1991 гг.): "Позвонил мне председатель Комитета партийного контроля Соломенцев. Полтора часа держал меня на телефоне и все внушал, как важна противоалкогольная кампания для здоровья нации. В конце предупредил: "Если нынче будет продано спиртного хоть на литр больше, чем в прошлом году, лишитесь партбилета". - "А как же с поступлениями госбюджета? - спрашиваю. - Ведь недоберем несколько десятков миллиардов рублей". - "Меня это не касается". Тут же звоню Рыжкову, прошусь на прием. И с ходу: "Николай Иванович, куда я попал? Почему член Политбюро грозит отобрать у меня партбилет?" - "Успокойся, выполняй те показатели, которые заложены в Госплане".
Но основные показатели плана все же не выполнялись. На местах вынуждены были ввести талоны и продовольственные карточки. Ко мне нескончаемым потоком шли просьбы. Просили все республики, области, промышленные центры, армия. Всем нужны были товарные ресурсы, которых у меня кот наплакал. Бумаги были и от Горбачева, и от Рыжкова с их категоричными резолюциями "Надо помочь!" На сессиях Верховного Совета, на пленумах ЦК все искали меня. Приходилось прятаться в туалетных комнатах. А там курят. Я же бросил курить еще в 1977 году. Опять закурил...
А вскоре состоялось экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС. Рассматривался вопрос о состоянии торговли. Первым вызывают на трибуну зампреда Госплана Ефимова - и тут же снимают с работы. Следующему объявляют строгий выговор. Я же решил, что без боя не сдамся. Вышел на трибуну, вместо 10 минут говорил 40. Закончил так: "Если вопрос в моей персоне как министра торговли, то ни у кого я на этот пост не просился. Потому прошу принять мою отставку". Но мое заявление проигнорировали".
Кстати
Анастас Микоян стал наркомом в 31 год (в 1926 году). Ему же принадлежит рекорд политического долголетия: в составе высших органов Советской власти он состоял 55 лет, из которых 54 был членом ЦК и 40 лет - членом Политбюро.
В конце 1930-х годов, после пика сталинских репрессий, средний возраст наркомов составлял немногим за 30.
В 33 года главой наркомата вооружений был назначен Дмитрий Устинов, а "нефтяным" наркомом стал Николай Байбаков.
В 34 года возглавил наркомат ВМФ Николай Кузнецов.