Голливудский артист с японскими корнями Кэри-Хироюки Тагава, звезда фильмов "Последний император", "Перл-Харбор" и "Мемуары гейши", приехал в Москву представить свою работу в новом российском фильме о Чингисхане под названием "Тайна Чингис Хаана".
Помимо того, что режиссеру Андрею Борисову, дебютанту в большом кино, удалось привлечь к съемкам артиста из США, у кино есть и еще одна особенность. Всех актеров якутский режиссер Борисов набирал среди монголов, тувинцев, якутов, калмыков, хакасов, башкиров и татар. О том, каково было работать в этой необычной культурной среде, господин Тагава рассказал "РГ".
Российская газета: Мистер Тагава, в фильме "Тайна Чингис Хаана" у вас запоминающаяся роль - телохранителя, готового погибнуть за свою госпожу - степную царицу. Ваш герой любит ее, но и готов убить, если она того потребует. Вам не кажется, что это не совсем привычное понимание задачи телохранителя?
Кэри-Хироюки Тагава: Вы сейчас говорите с точки зрения европейца. На Востоке понимание жизни и смерти кардинально отличается. На Западе вы воспринимаете жизнь как ограниченный отрезок времени. А на Востоке у жизни нет границ, есть понимание того, что жизнь намного шире, чем просто существование человека в своем теле. На Западе любовь - это чувство обладания, людям все время нужно понимать, что их партнер полностью им принадлежит. Но на Востоке мы знаем, что невозможно обладать духом любимого человека. Как телохранитель своей госпожи, мой герой понимает, что, как раз потому, что он ее любит, он может убить ее, освободить ее душу. И для меня это истинное проявление любви, потому что такая любовь - вечная.
РГ: Как вам работалось в российско-азиатской команде после Голливуда?
Тагава: Ни у кого в команде не было эго. (Смеется.) Я так был счастлив наконец поработать с людьми без эгоизма. Все, и актеры, и режиссер, операторы, поддерживали друг друга. Снимаясь в Голливуде, мне обычно нужно защищать себя. Я привык поддерживать партнеров по съемкам, но вот чтобы они поддерживали меня - это было впервые в моей актерской карьере. Снимаясь в Туве, я почувствовал столько уважения ко мне, что заставляло меня еще больше стараться отработать по максимуму в моих сценах.
РГ: Ваша актерская карьера началась с фильма "Последний император" Бернардо Бертолуччи, была в вашей творческой биографии и работа с Майклом Бэем в "Перл-Харбор", с Робом Маршаллом в "Мемуарах Гейши".
Тагава: Бертолуччи - это поэт, художник и режиссер. Он как художник рисует каждого актера в своей картине, и его идеи насчет кино настолько романтичны, насколько могут быть только у настоящего поэта. Мой первый опыт в кино вместе с Бертолуччи был просто прекрасен, фильм "Последний император" - это настоящее произведение искусства от настоящего мастера. Майкл Бэй - это коммерческий режиссер. Он все время кричит, и все на площадке его немного боятся. Но для такого масштабного кино, как "Перл-Харбор", это очень важное качество. Потому что, когда Бэю что-то было нужно, а под рукой не было никого, кто мог бы это сделать сию же секунду, то Бэй просто делал все сам. Он очень практичный человек и большой трудоголик, при этом Бэй - страстный режиссер. Что касается Роба Маршалла, то он очень спокойный, очень чувственный, он словно и не мужик. Все трое - режиссеры очень разные, но то, что их объединяет, - это их страсть. Мне по-настоящему повезло работать с ними.
РГ: Говорят, что у вас лицо восточного злодея и именно этот типаж эксплуатируют режиссеры, но мне кажется, что такая внешность может сработать в комедии.
Тагава: Понимаете, когда в американских комедиях присутствует персонаж с Востока, то это всегда плохой парень. Это такой картонный персонаж, злой, действующий по шаблону. Либо он всех убивает, либо мучает кого-нибудь. Для меня это совсем не смешно. В одном фильме "Шары ярости" с Кристофером Уокеном, единственной комедии, в которой я снимался за свою жизнь, мой герой был настолько глуп, он был такая "азиатская игрушка" в руках других персонажей, что мне это было даже неприятно. Хорошо еще, что без обидных националистических шуток обошлось. Но я не хочу быть игрушкой. Я могу быть смешным в жизни, но мне нравится сатирический юмор, а не простой набор гэгов. Я люблю политическую сатиру например.
РГ: Вы находите способ проявить это в творчестве?
Тагава: Только не в кино. "Плохие азиатские парни" они не смешные и не сообразительные в кино. Поэтому самое сложное для меня - сломать этот стереотип и сделать так, чтобы каждый мой герой хоть немного отличался от предыдущего.