Поделиться
Оппозиция в Грузии сегодня явно усиливает давление на власть. Официальный Тбилиси в этих условиях все активнее давит на единственный, по сути, рычаг самосохранения: нагнетание в обществе все новых волн антироссийских истерик. Прислушиваться к этому всерьез - и тем более реагировать - особого смысла для нас нет: все это делается больше для внутреннего пользования и именно в расчете на болезненную реакцию России.
Фигура Саакашвили, уже, похоже, отыграна и Западом. Ее смена не состоялась до сих пор, возможно, лишь из-за очередного опасения, что это будет воспринято как "уступка России" и косвенное признание ее правоты. О нашем отношении к нынешнему грузинскому руководству устами президента России все было сказано еще в августе: "с режимом Саакашвили мы никаких дел иметь не будем. Пусть грузинский народ разбирается с его судьбой". Иметь дело или вступать в полемику с режимом, чуть ли не главный смысл и источник существования которого есть противостояние России, это значит в той или иной мере оправдывать его дальнейшее существование в таком виде.
Но это не повод для нас отвернуться от грузинских дел вообще. Из уст грузинской (и отнюдь не пророссийской) оппозиции все чаще звучит мнение: с Россией нужно разговаривать. Раньше об этом говорили реже, Россия воспринималась исключительно как препятствие для решения территориального вопроса, а вступление Грузии в НАТО имело абсолютный приоритет перед диалогом с Москвой.
Конечно, сорванный блицкриг многое смешал во внутригрузинской расстановке политических акцентов. Как ни старается правящий режим выдать провал своей августовской кампании чуть ли не за свою победу ("русских не пустили в Тбилиси!"), оппозиция все равно считает произошедшее (в том числе признание Абхазии и Южной Осетии Россией) катастрофой, в которой виноват Саакашвили. Можно оставить за скобками вопрос о том, что именно говорили бы многие оппозиционеры, если бы августовский поход удался. Но факт, что сегодня акценты смещаются.
Тема признания, безусловно, надолго останется главным раздражителем в наших отношениях, даже если мы с российской стороны твердо убеждены в том, что оно не было проектом раскола Грузии. Но коль скоро мы так считаем, нужно это и объяснять грузинам, не оставляя поле целиком для официальной грузинской пропаганды.
Россия должна в какой-то мере помочь Грузии, подтвердив, что ни о какой агрессии с нашей стороны даже на уровне гипотез речи не идет. Если бы Грузия смогла убедить - за столом переговоров, а не установками "Град" - отколовшиеся республики в возможности нормального сосуществования в едином государстве, в обеспечении демократических прав и достаточной автономии (речь даже не о том максимуме "все кроме независимости", который по-прежнему предлагают сербы косоварам), в России бы все вздохнули с облегчением.
Ибо никто не вынашивал каких-то коварных планов по расколу Грузии - иначе признание, о котором нас просили уже не первое десятилетие, состоялось уже давно. О спонтанности нашего шага говорит и тот факт, что Россия рискнула признать новичков в одиночку, не организовав предварительно "группу поддержки", что требует немалых дипломатических усилий и времени. Но обстоятельства давили. Не мы были первопричиной августовского кризиса, а потому мы и не были готовы к нему политически и дипломатически.
Однако грузинским политикам (речь, конечно, не о правящих - для тех это средство самоспасительной пропаганды) не стоило бы обольщаться по поводу того, что "весь демократический мир" не поддержал решение России о признании новых республик. Никто воевать из-за этого с Россией не будет, и мы знали, на что шли, когда сделали нелегкий выбор в пользу признания независимости новых государств. Перспектива осуждения Западом нас, конечно, не радовала, но, разумеется, и не останавливала: уж очень велика была гуманитарная "цена вопроса". Не нужно к тому же забывать, что на укорах и обвинениях тех, кто выговаривает России за Южную Осетию и Абхазию, слишком явно лежит "тень Косово".
Некие "победы" Грузии на разного рода европейских и евро-атлантических форумах, где у них есть сложившийся круг сочувствующих, также не должны вводить в заблуждение: грузинская "группа поддержки" в Европе персонально полностью совпадает с традиционным антироссийским лобби, для которого по большому счету неважно, о чем идет речь - о Косово, о Грузии, о СЕГ или об американской ПРО: если есть хоть какой-то повод "насолить" России, он непременно будет использован. Не будь у режима Саакашвили конфликтной ситуации с Россией, он бы давно был сметен шквалом заслуженной критики со стороны тех, кто его сегодня во многом вынужденно поддерживает, считая более слабой стороной в этом - для нас, по сути, уже закрытом, для Саакашвили жизненно важном - конфликте.
Для России в августе речь действительно шла о гуманитарной миссии, о защите людей, которые остро нуждались в этой защите, в отличие от косоваров год назад. И которых защитить в августе было попросту некому. Как подчеркнул Д.А. Медведев 26 августа, "единственный способ сохранить эти народы - признать их в качестве субъектов международного права, признать их государственную независимость".
Конечно же, нам хотелось бы, чтобы нашу точку зрения услышали и все трезвомыслящие и прагматичные силы в Грузии. Нам вообще нужно говорить не только с пророссийскими политиками и силами, которых, понятно, сейчас не так много, как хотелось бы, а тем, кто есть, весьма непросто подать голос. Но надо налаживать диалог с прогрузинскими силами, вполне добросовестное заблуждение которых сегодня нередко состоит в понимании грузинских интересов "перпендикулярными" российским и идентичными целям других стран из отдаленных от Кавказа регионов.
Как представляется, чтобы Грузия могла стать сильной самостоятельной страной, ей было бы разумнее отказаться от соблазна быть вечно "на передовой" глобальных конфликтов. Пребывание на стыке интересов хотя и повышает ее ставки в "Большом торге", но увеличивает и риски быть брошенными, когда ставка будет отработанной и акценты нынешних щедрых патронов сместятся в иной регион или в иные сферы.
Либо ее, наоборот, вопреки объективным, жизненно важным потребностям грузинского народа будут поощрять - и извне, и изнутри - на перманентный конфликт с Россией, в котором на деле нет никакого - экономического, географического, культурного - смысла для самой Грузии. Ибо сторонним силам нужна не столько сильная и самостоятельная Грузия, сколько Грузия, конфликтующая с Россией. И помогать будут именно в наращивании конфликтно-провокационного потенциала - причем не только военного: вообще всего, что сгодится в новой "холодной войне". Но далеко не факт, что это позитивно скажется на внутриполитической ситуации в Грузии, ее экономике и ее демократическом развитии, на привлекательности грузинской модели для отделившихся от нее республик.
Вообще сегодня из-за попадания "на передовую" глобальных споров некоторые режимы начинают явно "пересиживать" у власти - в условиях нормально функционирующей демократии они бы были давно смещены собственным народом. Но поскольку их уход будет "поражением демократии и западных ценностей", то всем - и народам этих стран, и России, и Западу, который не может не видеть, с кем он вынужден иметь дело - приходится терпеть. Ради чего? Но разве это наша вина, что политики, научившиеся говорить приятные для евроатлантического уха вещи, оказываются столь неэффективными, а то и просто преступными по отношению как к другим, так и к своему собственному народу?
Помочь здравым силам в их отрезвлении может только демилитаризация и демобилизация общественного сознания на понимании того факта, что никакой угрозы со стороны России для Грузии нет. Понятно, что принять это будет непросто в условиях нынешнего информационного монополизма, милитаристской и реваншистской государственной политики Тбилиси. Грузии нужна сегодня не форсированная подготовка к новым военным походам (под прикрытием необходимости отразить мифическую агрессию), а некоторая пауза на размышление и анализ сделанных ошибок. Но ее грузинскому обществу не дают: его "накручивают" внутри и подзадоривают извне.
Попытки некоторых западных политиков свести августовский кризис к т.н. "неадекватной реакции" России и признанию двух республик могут сослужить очень плохую службу грузинам, создавая иллюзию, что была "справедливая, но неудавшаяся кампания", вину за провал (а не за начало!) которой можно возложить либо на "коварного и сильного врага" (официальный Тбилиси), либо на Саакашвили (оппозиция).
Еще один миф, будто Россия одержима желанием заполучить (вернуть) Грузию в сферу своего влияния. Это, как известно, любимый рефрен некоторых восточно-европейских политиков: окрепшая Россия, дескать, вновь пытается подчинить себе страны бывшего СССР и ОВД. Хотя я с большим трудом могу представить себе российского политика, пребывающего в здравом уме, который бы мечтал сегодня видеть в зоне своего влияния и ответственности, например, Польшу или страны Балтии. Или Грузию с Саакашвили во главе. В каждом случае мы спорим о весьма конкретных вещах: о перспективах размещения оружия, о положении русскоязычного населения, о возможности повторения агрессии, а все, что за пределами этих тем, Россию волнует существенно меньше. Это не вопросы влияния, а естественная ответная реакция на чужие действия, затрагивающие наши интересы.
Вообще для самих грузин это крайне опасная иллюзия, что мир и стабильность региону принесет членство Грузии в НАТО. Реальные проблемы для страны и ее соседей может повлечь именно членство в альянсе. Учитывая авантюрный характер нынешнего руководства этой страны и его мгновенную готовность на самые крайние меры при получении в свое распоряжение более или менее боеготовой армии, вступление в альянс было бы равносильно вручению спичек ребенку, сидящему на пороховой бочке. Наши опасения вызваны именно этим обстоятельством, а не фантомными страхами потерять Грузию из зоны влияния. Режиму Саакашвили хватило моральной и материальной поддержки Запада, как и апрельских обещаний принять Грузию в НАТО в отдаленной перспективе, чтобы решиться на августовскую авантюру. Даже страшно подумать, на что будет способен лидер калибра Саакашвили, получи он договорное обязательство альянса поддерживать Грузию военными средствами.
Признание государствами НАТО фактически давно, а юридически с августа не существующей территориальной целостности Грузии, окажись эта страна в НАТО, само по себе создавало бы взрывной потенциал. Ибо в альянс "записали" бы против их воли народы, давно существующие в режиме самостоятельных государств и отрицающие и членство в НАТО, и саму принадлежность к Грузии. Тбилиси, по сути, хочет принять за них решение о присоединении к военному блоку, открыто поддерживающему одну из сторон в обоих международно признанных конфликтах.
Наша страна кровно заинтересована в том, чтобы в качестве соседа иметь неагрессивную Грузию, которая решает свои проблемы путем переговоров. А вопросы ее ценностного выбора и государственного устройства, будучи сугубо внутренним делом Грузии, Россию не должны волновать в принципе.
Путь к нормализации отношений будет найден значительно быстрее, если к диалогу с Россией от имени Грузии пробьется новое поколение грузинских политиков, способных "отмотать" ситуацию довольно далеко назад, к той развилке, от которой мы пошли в тупик. Впрочем, аналогичный путь придется проделать и нам, если мы искренне хотим изменить нынешнее положение дел, которое не может устраивать и российскую сторону.
Нужно искать некие точки опоры - в самом грузинском обществе, в нашей истории, в культуре. Скажем, недавно в СМИ были опубликованы интересные данные проведенных в обеих странах опросов по поводу того, что связывает два наших народа. Если россияне делали больший упор на общую историю, то с грузинской стороны с этим согласны лишь 16,4% опрошенных. Зато общая религия для опрошенных в Грузии оказалась наиважнейшим объединяющим фактором как в прошлом, так в настоящем и в будущем (75,8%, 59,1% и 55,3% соответственно). Это один из тех факторов, которые ни в коем случае нельзя недооценивать. И таковых может оказаться очень даже немало - в самых разных областях общественной жизни и экономики.
Нужно постепенно возвращаться к диалогу с Грузией. Без посредников и без оглядки на воинственную риторику официального Тбилиси, которая служит именно тому, чтобы избежать прямого и открытого общения между двумя народами. Ибо такое общение губительно для любых мифов и пропаганды.