Поделиться
Ветеран корейской войны, а в мирной жизни сборщик с завода Форда живет на пенсии в своем доме в небольшом американском пригороде вместе с собакой и автомобилем, название которого вынесено в заглавие фильма. Больше этой машины он любит только свою жену - но ее он провожает в последний путь в самом начале фильма. Его квартал не из фешенебельных - когда-то рядом жили такие же добропорядочные работяги, повоевавшие за звезды и полосы, а потом закрутившие сотни тысяч гаек на конвейере во имя американской экономики. Теперь же здесь, среди покосившихся заборов, заброшенных хозстроений и фактурно растрескавшихся тротуарных плит живут меньшинства - мексиканцы, чернокожие, азиаты; социальный фон соответствующий. Последние составляют в буквальном смысле окружение героя - добропорядочные иммигранты-хмонги (народность, проживающая на территории Лаоса и Вьетнама), живущие по соседству, становятся герою куда ближе его собственных бездушных детей - они, по крайней мере, видят в нем защитника и героя, а не будущего клиента дома престарелых. Герой Иствуда сначала называет их узкоглазыми и часто не к месту вспоминает, что он "с такими делал в Корее", но потом проникается к ним соседскими чувствами - которые, в конечном итоге, будут стоить ему всего.
Иствуд снял очень американское кино - и в этом своем качестве даже более состоятельное, чем "Американская красота" Сэма Мендеса (о которой в свое время говорили как об откровении, вскрывшем все язвы Соединенных Штатов). И даже, как ни сложно себе это представить, более американское, чем его последние кинопостулаты американской национальной идеи - "Флаги наших отцов", "Письма с Иводзимы". Здесь нет колоритного исторического фона, на котором любая история на раз приобретает объем и аранжировку. "Гран Торино" - это фильм про американское сегодня, или только что закончившееся вчера - здесь еще никто не выходит на улицу в поддержку Обамы и не говорит о новой надежде. Герой Иствуда - это сама Америка, заученно, изо дня в день подстригающая газон, полирующая свой автофетиш и ежедневно вычитывающая астрологическую муру в ежедневной газете. Америка, еще на веку наших дедов бывшая самой расистской страной мира, - а теперь превратившаяся в пенсионерку, пытающуюся примириться с толпами новых американцев, разговаривающих по-английски с чудовищным акцентом - или не говорящих на этом языке вовсе. И финалом этого фильма снова доказывающая себе - лучше любой фальшивой проповеди любого адепта политкорректности - что с этими людьми парадоксальным образом стоит жить.
Эта большая двухчасовая метафора сшита аккуратными стежками, причем местами из уже раскроенной ткани - в первой половине фильма замечаешь, что режиссер активно пользуется штампами, а уже к середине у тебя захватывает дух от того, насколько виртуозно, бесстрашно и умно он это делает. Прыгающая камера в сцене ограбления, длинные планы пустынных улиц, машины с молодежными бандами внутри и доносящаяся из их автомагнитол музыка; словечки и обороты, которыми пользуются для шутливых перебранок эпизодические герои. Наконец, само высохшее лицо Иствуда, киносимвол той самой, прежней Америки, которая доживает свои дни с газетой на веранде - режиссер Клинт Иствуд довольно-таки бесцеремонно заставил актера Клинта Иствуда отбросить в сторону амбиции большого артиста и по-солдатски работать на общий замысел. После выхода фильма Иствуд заявил, что "Торино" станет последним в его актерской карьере, а дальше он намерен сосредоточиться на режиссерской работе. Возможно, это тоже своего рода метафора - Америка, которую до сей поры он олицетворял как актер, уходит в прошлое вместе со своей поистрепавшейся экономикой и поизносившимся предпоследним президентом. Зато досконально знающий из чего сделана эта страна Иствуд-режиссер останется - и еще покажет.