Поделиться
Покойный мой отец сидел с Валентином Гафтом за одной школьной партой. Было это в военной Москве, в чудесном районе Сокольники. Так что, отправляясь на свидание из Сокольников, где живу, на Старый Арбат,где живет Гафт, точно знала, с чего начать:
Российская газета: Что осталось в вас от детства, Валентин Иосифович? Вы ощущаете себя немножко ребенком?
Валентин Гафт: Нет, конечно, я - далеко не ребенок. Но во многом живу тем, что оставило в памяти то время, когда сформировался. Больше всего помню свой первый испуг. Я мечтал о трехколесном велосипеде. И наконец мне его купили. Но кататься на нем не смог. Потому что по асфальтовой дорожке, которая вела от подъезда, все время бегала собака и на всех лаяла - я боялся.
Детство - это война. 41-й год. 21 июня мы должны были ехать на поезде в сторону Киева. Но что-то спуталось, и билеты купили на 22-е. А утром выступал Молотов. И я решил, что война будет под окном, а я буду на нее смотреть. И мы победим - потому что у нас самые сильные собаки и пограничники.
Детство - это конец войны. Мы с мамой навещаем в госпитале отца. Лица его я не видел - он был весь забинтованный. Но на тумбочке лежало много вкусной еды: шоколад, фрукты, компот, и я все это с наслаждением съел.
Детство - это первое увлечение. В студенческом общежитии на Стромынке была прелестная девушка Дина Василенок. А футбольная площадка, на которой мы играли, была как раз под ее окном. И когда Дина в окне появлялась, я играл как Пеле. Когда исчезала - по мячу попасть не мог...
"Я дрался, оставаясь без зубов"
РГ: Ваши родные Сокольники до сих пор называют бандитскими. Но от отца знаю, что разбойники эти были какими-то особенными. А из их среды вышло потом много замечательных людей. Вот Валентин Гафт, например.
Гафт: У многих в те годы были бандитские дворы, и все этим хвалились. Так и наш, на Матросской Тишине. Мои кумиры - Пигарь, Свист, Аршин... Многие из них пришли из тюрем. Пигарь вернулся с одной ногой - вторую отдавило на лесоповале. Но как с костылем он играл в футбол! Это были ребята, которые ничего не боялись. А я сначала их боялся. Потом стал показывать себя боксером. Меня на кого-нибудь натравливали, хотя и "держа за меня мазу". И я несколько раз мощно дрался, оставаясь без зубов. Поступать в Школу-студию МХАТ пришел с двумя золотыми фиксами. А читал с блатными интонациями этих людей. Будучи абсолютно зажатым, выражал этакую лихую свободу.
РГ: А сейчас не страшновато в наши бандитские времена? Криминал не реальный, а нравственный, духовный имею в виду. Когда никто ни за кого "мазу не держит", на экранах - бутафорская "кровъ" и плотская "любовъ".
Гафт: Ребята моего двора стеснялись смотреть кино, в котором целовались. Похабные разговоры на тему секса вообще отсутствовали. Любовь была тайной, таинством... А в наши безнравственно-оголенные времена не страшно - противно. Людей, которые наживаются на грубом сексе, насилии, нельзя назвать бандитами. Это люди, которые потеряли человеческую суть.
РГ: Вы, как ваш герой Президент из "Небес обетованных", понимаете, что в жизни добро, что зло, что подло, что благородно?
Гафт: Конечно. "Зла не приемлет мирозданье. Но так устроен белый свет, что есть в нем вечное страданье. Там и рождается поэт".
Стихи как игра
РГ: Вы поэтическая натура?
Гафт: Нет. Стихи для меня - это просто игра.
РГ: Ой ли? Ведь вы - лауреат почетной для поэтов Царскосельской премии.
Гафт: Хотя к наградам у меня отношение плевое, к этой премии отношусь трепетно. Потому что получал ее в Царскосельском лицее, в том зале, где Пушкин читал свои стихи Державину.
РГ: Вы прославились своими искрометными эпиграммами. Но вас, по-моему, переплюнул Ролан Быков, нарисовав такой ваш портрет: "Что такое Гафт - вряд ли кто поймет. Гафт - это, наверное, факт наоборот". Сами-то поняли, "что такое "Гафт"?
Гафт: О, Ролик очень здорово все определил. Кстати, именно он вдохновил меня на написание эпиграмм, потом и стишков. Как-то мы вместе были на съемках. Ролик немножко выпил и стал читать стихи. Произвел на меня ошеломляющее впечатление. И этой эпиграммой тоже. Все очень точно. Гафт - это факт наоборот.
"Держаться надо!"
РГ: Откуда сегодня такое уничижительное отношение к "великим старикам"? Почему их так бесчувственно списывают в утиль?
Гафт: Это от бездарности людей, которые сегодня правят бал. От тех, кто живет не глубинными чувствами, а мгновенными ощущениями. Что для них та же любовь? Вот включаю телевизор. Смотрю. Снял штаны, лег в постель, сделал все, что мы увидели, причем так, будто я этого не умею. Да я умею это лучше! Да ведь любовь должна подогреваться не только физиологией - хотя старика Фрейда уважаю. Вот французы - какие уж спецы в лямурных делах. И как потрясла меня картина их художника на эту тему. Огромный коридор. В одном конце открыта дверь и в другом. Из одной выглядывает кончик носа и мысочек ботиночка. И из другой тоже. Вот, понимаете, какое дело! Какое расстояние! Еще только носик виден. А как хорошо! Как бьется сердце!
РГ: Что для вас в жизни любовь?
Гафт: Ощущение, без которого нельзя жить.
РГ: "Вопят в молчании глаза, а Змей Горыныч сердце гложет..." Из этих и других ваших стихов поняла, что вам самому знакомы такие мучительные состояния.
Гафт: Было... Два года не работал. Валялся в больницах. (Единственная дочь Валентина Гафта, не перенеся ситуации в его бывшей семье, покончила с собой. - Е.К.)
РГ: Как себя вытащили?
Гафт: Чудом. Но еще не до конца.. А вообще держаться надо.
РГ: Знаю, что за поддержкой нередко наведываетесь в Николо-Берлюковскую пустынь, к настоятелю древнего монастыря иеромонаху Евмению.
Гафт: Когда я плохо себя чувствовал, меня туда привезла Оля (актриса Ольга Остроумова - жена Валентина Гафта. - Прим. ред.). Кстати, она ведь сама из семьи священников. А отец Евмений - потрясающий человек. Окончил Бауманку, а пришел к Богу. Ведь Бог - это, наверное, не строение мозгов - внутренняя мудрость, сила духа. А этому веришь абсолютно. С самим же монастырем история тоже потрясающая, только с обратным знаком. На территории редкого памятника XVIII века находится психушка. Подписали с Олей письмо Лужкову - с просьбой спасти монастырь.
"Дома мы больше молчим"
РГ: Что для вас главное в семье?
Гафт: Понимание.
РГ: А, извините, в ваши-то годы, может, важнее ужин вкусный?
Гафт: Ужин не нужен. Нужно понимание. И оно есть. Малословие. Когда нет лишних восторгов - всей этой липы, чуши. Мне по душе конкретность, строгость и краткость.
РГ: Можно бестактность?
Гафт: Пожалуйста.
РГ: Вы потеряли единственную дочь. Легко ли в такой ситуации общаться с некровными детьми?
Гафт: И внуками. Я их обожаю. У Олиной дочки, тоже актрисы,- потрясающий двухлетний Захарчик. У сына, будущего кинорежиссера, - годовалая Полина. Когда к нам приходит Захарчик, я никогда так не расслабляюсь. Не сюсюкаю. Молча получаю удовольствие - от того, как он смотрит, бегает, руку подает...
РГ: Любите в прошлое возвращаться, ностальгировать? Или предпочитаете перелистывать "прочитанные страницы"?
Гафт: Я даже не вычеркиваю из телефонной книжки номера знакомых, которые умерли. И вещи храню: они со мной движутся вперед. Среди них есть игрушки, которые мне дарили.
РГ: Чему сегодня в жизни радуетесь?
Гафт: Смешному.
РГ: Дома часто смеетесь?
Гафт: Смеемся. Но больше молчим. Оля не любит болтовню.
РГ: Как домашние обязанности распределяете?
Гафт: Все делает Оля. А я люблю телевизор посмотреть. Особенно спорт, футбол, который - то же искусство, что и театр.