Россия вспоминает август 1991 года

Калининский проспект, август 1991-го. Новый Арбат, август 2009-го. Одна и та же точка в пространстве, но 18 лет спустя. История протекла заметно.

За эти 18 лет мы сделались на несколько порядков разнообразнее. Зонтики среди танков в августе 1991-го не так разнообразны, как наши статусы, наше социальное положение, наши доходы, наши взгляды, наши нравы, наши настроения, наша политическая история, наконец, в августе 2009 го.

Во времена избыточного разнообразия, так хорошо подчеркнутого визуальной оглушительностью рекламы, в дефиците оказываются поводы для настоящего единства. Нет, ну понятно, что нас по-прежнему объединяет все хорошее - желание мира, а не войны, достатка, а не нищеты, свободы, а не ее отсутствия, легитимной власти, а не путчевых правителей. Нас даже незаметно объединяет любовь к своей заново и трудно выстраивающей ценности, смыслы и приоритеты стране. Но это все не так, как в августе 1991-го.

Потому что там, на дождливом Калининском проспекте, забитом танками, или у Белого дома мы смотрели в глаза истории в таком приближении, в каком редко когда еще в последующие 18 лет. Смотрели, конечно, и осенью 1993-го, и зимой 1995-го, и в испытательно трагических августах старого и нового века. Но это уже не был взгляд на равных - глаза в глаза. Кто-то на кого-то уже старался посмотреть сверху вниз: либо мы на современную историю, либо она на нас. А тогда лицо истории и наши собственные, бесконечные, неизвестные, непрославленные лица были равнозначны. И мы почти все были немножко Ростроповичами, готовыми играть на виолончели - это было наше средство против танков. И оно тогда срабатывало - слово Ельцина, виолончель Ростроповича, чьи-то слезы, руки, песни, костры, в ожидании, что танки двинутся и самолеты полетят. Не тотально, конечно (три человека погибли под танками), но по преимуществу.

И глядя на бесконечное однообразие танков на Калининском в августе 1991-го, простим непредвидимую тогда обидность некоторых разнообразий августа 2009-го - и поставим точку в бесконечных спорах: мы выбрали лучшее тогда. Тогда мы выбрали лучшее.