Поделиться
За два десятилетия, что существует Полесский государственный радиационно-экологический заповедник, его сотрудниками собран уникальный материал для научных исследований и практического использования на территориях, подвергшихся радиационному воздействию. О том, насколько востребован этот опыт и в чем сегодня видит свою главную задачу коллектив ПГРЭЗ, корреспонденту "СОЮЗа" рассказывает директор заповедника Петр Кудан.
- Под вашим началом, Петр Михайлович, более семисот сотрудников. А под их присмотром - территория вдвое больше Беловежской Пущи: 70 километров - с запада на восток и 48 км - с севера на юг. Как с этим управляетесь? Ведь территория непростая...
- Непростая. В границах заповедника, а это 216 368 гектаров, осело около тридцати процентов радиоактивного цезия, более семидесяти процентов стронция и 97 процентов изотопов плутония - от всего, что выпало на территорию Беларуси в результате аварии в Чернобыле.
Поэтому первейшая наша задача - предотвратить, насколько это возможно, перенос радионуклидов на другие земли. А для этого обеспечиваем круглосуточную охрану территории от несанкционированного проникновения, следим за сохранностью могильника радиоактивных отходов и пунктов захоронения отходов дезактивации. Проводим комплекс противопожарных и дезактивационных мероприятий, занимаемся лесопосадками - в первую очередь на землях, подверженных ветровой и водной эрозии. И постоянно ведем контроль за изменением радиационной обстановки, внешним и внутренним облучением персонала, организуем радиационно-экологический мониторинг почвы, воздуха, воды, флоры и фауны.
- Но кроме этого, я знаю, проводите опытно-экспериментальные работы...
- Да. Их цель - поиск технологий реабилитации загрязненных радионуклидами земель. В экспериментальное использование введено 700 гектаров бывших сельхозугодий. На них содержим экспериментальную животноводческую ферму, где 240 племенных лошадей - русские и советские тяжеловозы, 15 коров и около 45 голов маточного поголовья свиней. С этих же земель получаем корма для подкормки стада зубров. Они завезены из Беловежской пущи и успешно развиваются на нашей территории.
- Есть еще пасека на двух подворьях в Бабчине...
- Экспериментальная пчелопасека появилась лет пятнадцать назад - на ней отрабатываются возможности производства меда на загрязненных территориях. В первые годы до 40 процентов образцов не соответствовали допустимым в республике уровням - РДУ. А сейчас практически не бывает случаев, чтобы наш мед был загрязнен цезием-137.
- С пчелами понятно. А продукция животноводства - она для чего-то пригодна?
- О производстве конины в практическом плане говорить еще рано. Сейчас содержание цезия-137 в мышечных тканях лошадей на уровне погрешностей прибора. Поэтому пока упор делаем на племенную работу. Экспериментальная ферма получила статус племенной в 2006 году. Племенной молодняк реализуем областному племобъединению, хозяйствам и частным лицам.
- На содержание заповедника из бюджета Республики Беларусь в прошлом году выделено 10,7 миллиарда рублей. В дополнение к этому сколько зарабатываете?
- Еще примерно 8-9 процентов. В том же 2008 году общая выручка от реализации продукции и различных услуг составила 921 миллион рублей.
- Заготовка и переработка древесины, чем вы тоже занимаетесь, сюда входит?
- Да. За счет этой деятельности образуется примерно половина внебюджетных поступлений. У нас сейчас три производственных участка по деревопереработке. Тот, что в Комарине - это Брагинский район, введен в нынешнем году.
- Будете развивать это направление? Есть перспективные возможности?
- Все зависит от рынка. Мы ведь не хозяйственники - целенаправленно древесину не заготавливаем. Но мы думаем о том, что лет через 40-50 в зоне регулируемого использования - по окраинам заповедника - древесина будет соответствовать всем необходимым уровням. Сейчас тут основные древостои - молодняки и средневозрастные. Чтобы сформировать из них продуктивную древесину, надо проводить в этих кварталах санитарные рубки, рубки промежуточного пользования. Получаемую при этом древесину мы проверяем в лаборатории и реализуем, если она соответствует нормам. А соответствует сейчас примерно 70 процентов деловой окоренной и процентов 40-50 неокоренной древесины - главным образом пиловочника.
- Заповедник, которым вы руководите, крупнейшая организация в Хойникском районе. Как люди относятся к вашему присутствию и установленным ограничениям?
- Мы стараемся во всех доступных формах разъяснять цели своей работы и те последствия, которые могут наступить, если люди нарушат охранно-правовой режим. Речь не только о штрафных санкциях и прочих наказаниях, а прежде всего о том, чем это грозит их собственному здоровью, здоровью их родных и близких. Большинство населения это понимает. Но есть и те, кто не в ладах с законом. У таких людей цель одна - получить материальную выгоду. Им не важно, кому они и что продают. Могут, например, нелегально проникнуть на рыбалку - на какое-то озеро или старицу, а их много вдоль Припяти. И таким рыбакам все равно, кому их улов пойдет - старикам или маленьким детям.
То же и браконьеры, которые норовят нелегально отстреливать дикого зверя, ставить капканы. Их не волнует, что на территории заповедника сегодня нет диких животных, у которых содержание радионуклидов в потенциальной продукции соответствует допустимым уровням. Лось, кабан, енот, лисица - кого ни возьми - десяти-, а то и тысячекратное превышение РДУ! А про грибы и ягоды даже говорить нечего - запредельные дозы! Опасность очень большая. Об этом постоянно напоминают населению подразделения нашего департамента МЧС, минздрава, Академии наук. И все охранно-режимные мероприятия в заповеднике мы проводим не для того, чтобы собрать побольше штрафов, а чтобы людей обезопасить...
- Такие "сборы" ваш бюджет не пополняют? Нет прямой зависимости: чем больше штрафов, тем выше премия у сотрудников?
- Да нет, конечно. Наша цель в том, чтобы как можно меньше проникало нарушителей на охраняемую территорию. Потому что каждое такое нарушение чревато не только прямой опасностью для здоровья людей, но и пожарами. Неосторожное обращение с огнем может обернуться пожаром на огромной территории. В полях, на месте бывших деревень - захороненных или просто покинутых - трава не кошена годами. В сухую и ветреную погоду достаточно одной спички, непогашенной сигареты - так полыхнет, что не удержишь...
- В заповеднике ни рыбачить, ни охотиться нельзя. А рядом с ним? Ведь и рыба, и звери не стоят на месте и границ не признают. Если кабана или лося подстрелили на прилегающей территории, его проверяют?
- Обязательно. Но сначала нужно приобрести путевку - для охоты или рыбалки - в соответствии с требованиями законодательства. Добыл зверя - проверь его в санэпидемстанции. Если трофей - допустим, шкура - оказался грязным, полагается захоронить и принести справку. В таком случае деньги, уплаченные за путевку, будут возвращены.
Но сейчас не наблюдается прежнего интереса к охоте у местных жителей. Цена патрона высокая, плюс надо заплатить за путевку, а использовать добытое чаще всего нельзя. Не хотят люди с этим связываться. Поэтому растет численность волка и особенно кабана, чему способствовали несколько теплых зим подряд.
- Деятельность Полесского заповедника, имеющего республиканский статус, явно выходит за национальные границы. Тем более когда речь о научных работах на вашей территории...
- Мы открыты к сотрудничеству и с благодарностью принимаем встречные предложения. Наши научные сотрудники - основные исполнители проекта под эгидой МАГАТЭ "Реабилитация территорий, загрязненных в результате аварии на Чернобыльской АЭС". Этот проект позволил оснастить лабораторию радиохимии и спектрометрии современным оборудованием на сумму около 260 тысяч долларов. Теперь мы можем проводить измерения всего спектра радионуклидов чернобыльского происхождения.
Сейчас в завершающей стадии наша совместная работа по уточнению радиационной обстановки в ближней зоне Чернобыльской АЭС. Эти работы - часть программы совместной деятельности по преодолению последствий чернобыльской катастрофы, которая рассчитана на 2006-2010 годы и финансируется из бюджета Союзного государства Беларуси и России.
- Было бы логичным такое сотрудничество продолжить. Ведь Чернобыль - наша общая беда, наследство, которым мы навечно связаны. На первых порах сообща старались помочь людям - лечили пострадавших, строили диагностические и реабилитационные центры. А теперь пришло время заняться пострадавшими территориями. Согласны?
- Конечно. Тут непочатый край работы для ученых и специалистов самого разного профиля. Ведь наш заповедник - это уникальный полигон для радиобиологических исследований, отработки практических методик восстановления земель и снижения рисков для людей. Это во-первых. А во-вторых, те результаты, что уже получены, указывают на возможность использования этих земель в природоохранных целях. Территория ПГРЭЗ привлекательна для обитания 70 - 80 процентов животного мира республики. У нас зафиксировано более половины "краснокнижных" видов Республики Беларусь, а в последние годы выявлено немало новых, ранее не встречавшихся в Беларуси представителей флоры и фауны - в частности, пеночка-таловка, богомол, южнорусский тарантул, сколия-гигант, лошадь Пржевальского. Не случайно Полесский заповедник признан ключевой ботанической и орнитологической территорией нашей республики.
P.S.
Редакция "СОЮЗа" выражает надежду, что проблемы, затронутые в этом интервью и предыдущих публикациях о работе Полесского государственного радиационно-экологического заповедника ("Плюс 45 по цезию", "Зубры рядом с радиацией" - "СОЮЗ", 6 августа и 3 сентября 2009 года), встретят заинтересованный отклик в российских научно-исследовательских учреждениях, у конкретных ученых и специалистов, имевших дело с изучением и реабилитацией радиационно загрязненных территорий на Южном Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке, в местах проведения ядерных испытаний и ядерных взрывов "в интересах народного хозяйства". Такой диалог, как нам представляется, будет не просто полезен, он может дать импульс новым инициативам и совместным проектам в этой сфере.