Поделиться
"Нам надо разрушить стереотипы восприятия друг друга, сложившиеся еще в годы "холодной войны..." "Мы должны преодолеть недоверие между нашими народами и странами, которое накапливалось десятилетиями..." "Две великие страны - США и Россия - должны показать пример сотрудничества в гуманитарной сфере..." За пять дней моего пребывания в Вашингтоне и Нью-Йорке эти (или похожие) слова звучали не раз. И в Белом доме, где вместе с Михаилом Гусманом, первым заместителем генерального директора ИТАР-ТАСС, мы беседовали со специальным помощником президента США по России Майклом Макфолом, и в госдепе США на переговорах со старшим заместителем госсекретаря Джудит Макхейл, еще недавно президентом телекорпорации "Дискавери", и во время празднования десятилетия программы "Открытый мир", основанной Дмитрием Лихачевым и Джеймсом Биллингтоном, директором библиотеки конгресса, и на вручении медали имени Вудро Вильсона Михаилу Пиотровскому.
Собственно говоря, за все это время не было ни одной встречи, где бы эти мысли не получали вполне благожелательную и благозвучную аранжировку. И при этом никого из моих собеседников нельзя было заподозрить в безответственности - хотя бы потому, что нам вместе надо было решать задачи, которые поставлены президентами наших стран после июльского саммита. Понятно, что в президентской комиссии Медведев - Обама будет решаться много необычайно важных проблем взаимодействия - от атомной энергетики до экологии, - но, похоже, от обменов в области культуры, образования, спорта, молодежной политики, СМИ и книгопечатания, которыми занимается отдельная рабочая группа, ждут быстрых и видимых результатов. И для этого есть все основания.
Но мои заметки вовсе не отчет о проделанной за пять дней работе.
"Сколько лет мы знакомы?" - на этот вопрос из разряда "А ты меня уважаешь?", заданный Джорджем Уайтом, я ответил недостаточно четко: "Лет тридцать пять..." "Не тридцать пять, тридцать семь, с лета 1972 года, ты еще брал у меня интервью для журнала "Театр". Джордж, внук одного из самых известных американских художников, профессор Йельского университета и основатель Центра Юджина О Нила, как бы в ответ на мой рассказ о поездке в Вашингтон решил напомнить мне, что мы не впервые вступаем в полосу "детанта", "перестройки" и "перезагрузки" наших отношений. Тогда, в 1973 году, в Москву на конгресс Международного института театра при ЮНЕСКО приехала беспрецедентно большая группа американцев. Среди них, безусловно, выделялись Розамунд Гилдер, "бабушка американского театра", создававшая МИТ вместе с Жаном Виларом и Жаном-Луи Барро еще в 1948 году, Ли Страсберг, основатель и лидер знаменитой "Актерской студии", где он, среди прочих, учил по методе К.С. Станиславского Марлона Брандо и Мэрилин Монро, Джозеф Папп, легендарный продюсер, придумавший Шекспировский фестиваль в Центральном парке Нью-Йорка, и, наконец, сам Джордж Уайт. Они были счастливы на родине Станиславского и МХТ, которых в Америке боготворили с их знаменитых гастролей 20-х годов минувшего столетия, а мы с Юрой Фридштейном, внештатные репортеры журнала "Театр", были счастливы написать статью под названием "От Бродвея немного в сторону...", где необычайно интересные высказывания американских собеседников перемежались нашими робкими соображениями о заокеанском театре.
Недосягаемым пиком советско-американских отношений была, разумеется, совместная война с фашизмом, завершившаяся праздничной встречей наших солдат на Эльбе. Но так уж устроен мир большой политики, что даже эта великая страница отношений между нашими странами оборвалась десятилетиями "холодной войны", лед которой не могли растопить ни хрущевская "оттепель", ни брежневская "разрядка", ни горбачевская "перестройка". В каждый такой краткосрочный период политического потепления сферы культуры, образования, спорта немедленно выдвигались на первый план для доказательства близости наших народов; с их помощью было легче всего продемонстрировать "человеческое лицо" как социализма, так и капитализма. И через тринадцать лет, уже в пору горбачевской перестройки, Джордж Уайт вместе с Михаилом Шатровым станут во главе "Американо-советской театральной инициативы", которую долгие годы будет "тащить" блестящий переводчик Григорий Нерсесян. Советские драматурги, ставшие в одночасье российскими, будут ежегодно читать свои пьесы в Центре Юджина О Нила, некоторые из них пойдут на американской сцене. Алексея Козлова, легенду советского джаз-рока, пригласят на 20-летие не менее легендарного Вудстокского фестиваля, а мы с Джоелом Шехтером, редактором журнала "Театр" Йельского университета, вместе с Элиз Торон и моими товарищами по редакции московского журнала "Театр" в 1988 году сделаем обменные номера, которые станут библиографической редкостью... Этот список легко продолжат другие ветераны российско-американских культурных связей - и он не останется ни без Толстого, Достоевского, Чехова, Хемингуэя, Фолкнера и Фитцджеральда, ни без гастролей "Порги и Бесс" в СССР 1956 года, без Вана Клиберна и Бенни Гудмена, без Большого и Мариинского, без гарвардского семестра Школы-студии при МХТ, без выставки "Россия!" и еще без много чего, что не перечислить в короткой газетной заметке.
А кроме того, уже более двухсот лет существует такое объемное и многообразное явление, как "русская Америка", которое вбирает в себя и поселенцев Форта Росс в Калифорнии, и православные храмы Аляски, и такие русско-американские феномены, как творчество Стравинского, Баланчина, Бродского, Барышникова, научные открытия Зворыкина и Сикорского и многих-многих других выходцев из России, умноживших мощь и славу Соединенных Штатов.
Мы говорили обо всем этом с Джорджем Уайтом и Элиз Торон всего несколько дней назад, 3 октября, в Нью-Йорке перед открытием новой (и, пожалуй, лучшей) галереи русского искусства в США, которую создал А. Беккерман. Вспоминали не для того только, чтобы в очередной раз повторить друг другу, как обычно завершались эти "времена больших ожиданий", какие разочарования постигали нас на этом пути, сколько нер вотрепки требовало прощание с очередной великой утопией. Мы вспоминали для того, чтобы услышать от Джорджа его коронную фразу: "Я знаю, я плавал!", которую еще в середине 80-х он выучился произносить на русском языке для обольщения бюрократов. Нам было нужно, чтобы он произнес ее сейчас, - просто для того, чтобы мы убедили себя в том, что мы, не вполне молодые, частично седые, частично лысые люди, опять готовы увлечь себя в неведомые приключения, которые сулит очередная пора "больших ожиданий".
Но очевидно, что всякий шаг навстречу друг другу, даже освященный первыми лицами наших стран (почитайте, к примеру, поистине братскую переписку Александра Второго и Авраама Линкольна), всякий раз остается достоянием узкого слоя российских и американских интеллектуалов, осмысленно приветствующих подобное сближение. Сможем ли мы на этот раз добиться большего? Думаю, что шанс есть, если мы сумеем поверить, что от этого сближения на самом деле зависит судьба России и США в ближайшие столетия.