Поделиться
Его роман "Победитель" вышел недавно, но писалась эта книга давно. Перед читателями этого многопланового, драматичного повествования предстают судьбы российских боевых офицеров и мирных жителей Центральной Азии, история Афганистана, "шпионская" лихорадка в предолимпийской Москве... Корреспондент "РГ" побеседовал с автором книги.
Российская газета: Как появился замысел романа?
Андрей Волос: Честно сказать, поначалу никакого замысла романа не было. Началось все с одной малозначительной встречи (теперь я склонен видеть в ней момент чудесного писательского везения). Ко мне обратился один серьезный и даже суровый человек (на первой странице книги я приношу ему свою благодарность) с просьбой поучаствовать в написании киносценария о событиях, отчасти предшествовавших началу афганской войны, а отчасти этим началом и являющихся.
Судьба самого этого человека складывалась не вполне заурядно: офицер КГБ, боец одной из спецгрупп, он оказался участником афганской войны (в частности, и самой первой, начальной ее фазы), воевал не только в Афганистане, но и в других "горячих точках" советского (да и постсоветского тоже) времени. В 1993 году, имея за плечами восемнадцать лет боевых действий и соответствующий этому жизненный опыт, вышел в отставку в чине полковника. И - организовал киностудию, специализацией которой является постановка батальных и боевых сцен. Студия его и поныне успешно работает (достаточно сказать, что значительная часть такого рода съемок в сегодняшних телесериалах - это его рук дело).
Но, как выяснилось, давнишней его светлой, заветной мечтой было снять фильм именно о тех делах, в которые он попал когда-то совсем молодым парнем, - о штурме дворца Тадж-Бек, о героизме бойцов спецгрупп "А" и "Зенит"...
Почему он обратился именно ко мне? Волею случая: ему посоветовал наш общий приятель, кинорежиссер, сказав (несколько мне при этом польстив), что я - автор романа "Хуррамабад" и вообще большой дока во всем, что касается Средней Азии.
Трудно себе представить, насколько оба мы не подходили для той работы, за которую взялись.
Начать с того, например, что я никогда прежде не писал сценариев. Кроме того, я не служил в армии и совершенно не был знаком с нравами, обычаями и психологией сотрудников спецслужб. Скажу больше: питаю инстинктивную неприязнь к каким-либо спецслужбам вообще, независимо от того, какой эпохе или государству они принадлежат...
РГ: И как в такой ситуации шла работа?
Волос: Из-за того, что мы плохо понимали друг друга, дело шло весьма и весьма туго. Между тем для начала нужно было выдумать какую-то историю. Мне казалось, что история должна быть простой и жизненной. А он толковал, что все это почти не имеет значения, гораздо важнее, что антагонист героя должен появиться на такой-то странице сценария, а кульминация - состояться на такой-то. Впрочем, толковал - это, пожалуй, неверное слово. Он муштровал меня (сценариста-новобранца) с чисто полковничьими ухватками и угрюмостью. Но, что было самым важным, то по собственной инициативе, а то уступая моим требованиям, раскрывал передо мной в своих рассказах все новые и новые пространства жизни, о которых прежде я мог только догадываться...
То и дело мы упирались в углы, образуемые нашими совершенно перпендикулярными друг к другу мировоззрениями.
Когда разругивались вдребезги и навеки, он спешил к своим боевым товарищам, братьям по оружию - те были в курсе происходящего и внимательно следили, как продвигается работа. Сообща они обсуждали принесенные им новости (насколько я знаю, это происходило в сауне одной главнейшей московской гостиницы, службой безопасности которой руководит ныне бывший боец группы "А"), рассматривали дело по существу и, как ни странно, всегда сходились на том, что, как ни крути, чертов писака прав: его взгляд, лишенный розово-героических очков, в целом верен.
После чего он звонил мне, чтобы хмуро спросить, долго ли я собираюсь бить баклуши.
И мы продолжали. Так было три года.
В конце концов все у нас получилось. Но сценарий оказался не востребован. По сию пору продолжаются поиски инвесторов. Пока не очень похоже, что они вот-вот обнаружатся. Не знаю, в чем причина. Возможно, сейчас не та эпоха на дворе. Возникает, правда, вопрос: а когда была "та эпоха"? Или когда она наступит?.. Один из руководителей одного большого и важного телеканала закрыл для себя тему следующими чеканными словами: "Как бы ни был хорош сценарий, мы не можем финансировать фильмы, в которых советские офицеры убивают афганских детей". То есть убивать детей (по факту) можно. А финансировать фильмы - нельзя. Печальная установка.
Сценарий - как текст - меня совершенно не удовлетворял, и я принялся писать роман. Надо сказать, то, что в конце концов получилось, совершенно не годится в качестве основы фильма - настолько разнородные пласты истории и жизни соединились в нем и проросли друг в друга...
РГ: Все сюжетные линии вашего романа, так или иначе, сводятся к афганскому направлению. И это далеко не первое в вашем творчестве обращение к центральноазиатскому материалу. Почему этот регион вам так близок?
Волос: Я родился и вырос в Душанбе. Моя литературная жизнь тоже начиналась там, в журнале "Памир" - первые стихотворения были напечатаны в 1979-м, первый рассказ - в 1986-м. Кроме того, я много лет переводил стихи таджикских поэтов. Интерес к Таджикистану, а через него и ко всей Средней Азии сохранился до сих пор.
РГ: Роман имеет широкий исторический, географический и политический охват. Приходилось много работать с документальным материалом по этим темам?
Волос: Разумеется, пришлось перечитать изрядную груду самых разных книг, имеющих отношение к описываемым событиям.
РГ: Действие романа охватывает почти весь ХХ век. На ваш взгляд, афганский вектор сохранился в нынешней российской политике, общественной, духовной жизни?
Волос: Честно сказать, я его не вижу. Может быть, плохо умею смотреть. Или российская внешняя политика настолько невнятна, что в ней трудно выделить какие-либо векторы.
РГ: Какая из сверхдержав выиграла войну за Афганистан в ХХ - ХХI веках или все остались в проигрыше?
Волос: Вообще говоря, я прихожу к понимаю того, что войны вообще не выигрываются. Война - всегда проигрыш, какой бы славной победой она ни кончилась. Выигранная война - это та война, которой не было. "Славные победы" всегда относительны, это вопрос пропаганды. Человеческая жизнь абсолютна, и утрата ее невосполнима.
Что же касается именно Афганистана, то, похоже, уж там-то точно никакими победами не пахнет. Благодаря усилиям мировых держав эта страна превратилась воистину в негасимый факел раздора и несчастья.
РГ: Образы положительных, честных офицеров КГБ - полемика с демонизацией этого ведомства нашей литературой в 1990-е годы?
Волос: А что, была демонизация? Как-то не заметил... В любом случае я не вступаю в такого рода полемики. Просто так устроен мир: ничто не бывает беспросветно черным. Равно как и на солнце возникают пятна.
РГ: В чем, на ваш взгляд, коренная ошибка всех политиков "цивилизованных" стран, пытавшихся различными способами подчинить себе Афганистан? Подчинима ли в принципе эта земля?
Волос: Никаких ошибок не было: политики действовали в духе времени. Но дух времени меняется. Не идет же сейчас речь о том, чтобы, например, Англия снова подчинила себе Индию? Эпоха колониальных завоеваний кончилась. Эпоха мировых империй тоже.
РГ: В чем, на ваш взгляд, заключается "загадка Средней Азии" и приблизились ли вы к ее разгадке за время работы над этим романом?
Волос: Знаете, если человек плохо знает физику, для него загадкой является даже устройство лампочки. Чем больше интересуешься тем или иным вопросом, тем меньше загадок. Вместо них проявляются проблемы. На мой взгляд, главная проблема сегодня - это выработка и распространение ясных, просвещенных, лишенных вековых предрассудков взглядов на отношения между народами и религиями.