Поделиться
20-летие падения Берлинской стены заставляет нас подумать о том, какую Европу мы за этот промежуток времени создали. Действительно, с одной стороны, кажется, что такой открытой и свободной Европы, как та, которую мы приобрели сейчас, в истории никогда не было.
С другой стороны, нынешняя Европа превратилась в некую длительную стройплощадку, ее моделируют абсолютно разные архитекторы. На самом деле старые и новые страны - члены Евросоюза, бывшие советские республики, Россия и Соединенные Штаты Америки по-разному представляют себе будущее Европы.
За период после падения Берлинской стены Евросоюз практически удвоил свои ряды, приняв все страны бывшего Варшавского договора, а также частично бывшие республики Советского Союза и Югославии под свою крышу. Для бывших стран Варшавского договора вхождение в структуры НАТО и ЕС в основном означало возможность свободного и экономически процветающего существования на Западе.
В России, однако, символика рухнувшей 20 лет тому назад Берлинской стены рассматривается и ощущается совсем не так однозначно, как на Западе. Когда в ноябре 1989 года жители ГДР и ФРГ стали мирно разрушать пресловутую стену, разделяющую их нацию, многие в Советском Союзе это приветствовали. В те дни Россия и другие советские республики сами быстро сбрасывали старую коммунистическую систему на свалку истории.
Тогда еще в СССР увлекались Западом, где-то надеялись на его искреннюю помощь. Сегодня, через 20 лет после падения Стены, нужно констатировать, что этот юбилей в российском обществе никак с идеалами приобретения свободы не ассоциируется. Многие в России даже считают, что Москва в этот день проиграла. Евросоюз растет и превращается в нового политического гиганта на мировой арене.
Со своей стороны Россия активно пытается сохранить прежнее влияние на соседние страны на постсоветском пространстве. Эти процессы могут привести к столкновению интересов и резкому повороту России прочь от Европы в сторону Азии.
Перед Евросоюзом и Россией стоят непростые задачи. Цель у них одинакова - как не спровоцировать новую стену посреди Европы, которая отделила бы Россию от ее западных соседей. Смешно думать, что Евросоюз станет самостоятельной супердержавой в мировой политике без союзничества с Россией.
Европейские элиты строят Европу, несмотря ни на что. Так было всегда. Большие проекты, мегапроекты трудно проводить демократическим путем. Если бы все европейское население постоянно спрашивали о том, стоит ли подписывать те или иные соглашения, то на всенародном голосовании в Европе, я думаю, каждый раз эти соглашения проваливались.
Поэтому европейские элиты в принципе еще с 1950-х годов приняли решение не спрашивать свои народы по поводу шагов, связанных со строительством единой Европы. Ее создание действительно происходит сверху, а не снизу. В принципе это контролируемая демократия.
Но нельзя, с другой стороны, говорить, что эта Европа строится авторитарно, потому что на самом деле модели, которые сейчас реализуются, тот же Лиссабонский договор, подчеркивают всю демократичность и либеральность европейских ценностей. И тот факт, что теперь главные решения в Евросоюзе будут приниматься большинством голосов, а не консенсусом, - шаг к большей дееспособности Евросоюза.
Не все страны будут довольны тем, что они подписали и в какую Европу вошли. Им придется отдавать еще большую часть своего суверенитета некоему брюссельскому центру. Но если отдельные страны не согласятся с этим подходом, у них остается возможность демократического выбора. Они могут сделать то, что раньше было невозможно: выйти из Европей ского союза.
Берлинская стена могла быть не разрушена, если бы руководство ГДР побыстрее в свое время реформировалось. И перешло бы на какой-то более мягкий коммунистический строй. Но я думаю, что в таком случае Берлинскую стену все равно бы убрали в течение следующих двух или трех лет. Потому что процессы, которые проходили в Восточной Европе, были все-таки объективными. Они в своей драматургии могли развиваться по-другому. Но их остановить полностью никто не мог.
Я думаю, что мы сейчас находимся в таком промежутке времени, когда рухнули те временные договора, временные механизмы, временные структуры, временные организации, которые были выстроены между Россией и Западом в 1990-е годы. Все эти договора и эти механизмы были созданы тогда, когда Россия была слабой и зависимой от Запада. Сегодня Россия себя не считает слабой, где-то даже все наоборот - Запад больше зависит от России. Поэтому нужно многие параметры этих механизмов радикально пересматривать. Запад на это пока не готов. И я не думаю, что принятие Лиссабонского договора что-то в этом отношении изменит. Просто сегодня мы живем в таком промежутке времени, когда старые механизмы умирают, они не нужны уже, они бездействуют. А новых еще никто не придумал.
Записал Евгений Шестаков