Название города Магадан стало нарицательным с самого его основания. Колымой пугают хулиганистых подростков. Между тем зон тут давно уже нет. А есть золото и рыба.
Золото очень тяжелое. Слиток длиной с буханку черного и в половину ее ниже весит 12 кг. Говорят, одному из лидеров государства золотой слиток прищемил палец как раз на аффинажном заводе в Магадане. Здесь песок и самородки, которые добывают старатели, разделяют на серебро и золото.
Построено на песке
Полигоны, на которых теперь добывают золотой песок, расположены далеко от города и от колымского тракта. Все, что поближе, выработали еще заключенные сталинских лагерей. Колымские золотопромышленники пытаются просить поддержки у государства. Но власть их не слышит. Во-первых, минфин не намерен сильно увеличивать долю золота в международных резервах. Во-вторых, желтый металл сейчас на историческом максимуме цен, на него есть спрос и в кризис. В-третьих, видимо, психологически трудно воспринимать просьбы о поддержке от бизнесменов, которые производят не автомобили или свинину, а всемирный эквивалент.
Другое дело, что из "магаданской близи" виднее, затраты на то, чтобы добыть, довезти, поддерживать в рабочем состоянии оборудование и инфраструктуру. Предприниматели утверждают, что на свете есть масса способов проще заработать деньги, чем золотодобычей.
Во всяком случае, Владимир Христов, один из крупнейших магаданских золотопромышленников, тарифами на перевозку грузов морем интересуется уже не меньше, чем котировками золота. Для бизнесмена деньги - везде деньги. Но для страны есть разница, где и как их зарабатывает Христов. Благодаря его золотодобыче в Магаданской области существуют далекие поселки и сохраняется некое подобие контроля над территорией. А на фрахте можно зарабатывать и сидя где-нибудь в более комфортном месте, чем Сусуман Магаданской области.
Впрочем, страна большая, и потому пока еще не осознала этой разницы.
Против течения
В прошлом году почти две с половиной тысячи магаданцев отправились жить на материк. С начала 90-х численность населения области сократилась с 700 тысяч до 170 тысяч жителей. В прошлом году в Магадан приехал на ПМЖ только один человек - руководитель Охотского территориального управления Росрыболовства Сергей Склянин.
До этого он служил замом главного рыбнадзора страны, носился по России из конца в конец, занимаясь восстановлением разрушенной системы рыбоохраны, и постоянно твердил своему начальству: "Там отсутствие кадров полное, поставьте меня". А друзьям жаловался: "В столице боя нет, скучно".
Теперь боя в его жизни более чем достаточно. К началу лососевой путины Склянин сделал браконьерам "подарок": восстановил неподвижно стоявшее у пирса лет семь рыбоохранное судно "Афарей" и пустил его вдоль берегов Охотского моря. В течение всей путины рыбоохранники "чистили" лососевые реки, атакуя нелегальных заготовителей икры с палубы "Афарея", забираясь в верховья рек на вертолетах и сплавляясь на лодках вниз по течению, совершая шестидесятикилометровые марш-броски по болотам, чтобы подкрасться к браконьерским станам незамеченными.
"Победить браконьеров невозможно", - философски замечает Склянин, ссылаясь на "социальные корни" - безработицу. И добавляет: "Но в этом году на реках не было такого беспредела, как раньше".
"Больной" скорее жив
"Мало рыбы", - жалуется Павел Ланок. Как и все представители коренных и малочисленных народов Севера, эвенская семья Ланок ежегодно получает квоту на вылов красной рыбы - для поддержания традиционного образа жизни. Сто кило на человека. Правда, рыбоохранники намекают, что торговля икрой никогда не была в традиции северных народов. И что за спиной у "коренных и малочисленных" давно уже маячат браконьерские бригады. Но тем не менее разрешение ловить рыбу выдают.
Через стекло видно, что в хижине за столом сидят крепкие мужики, которых, по идее, медведи должны бояться. "Родственники", - машет рукой на окно Павел, но внутрь не приглашает. Мужики в хижине ни статью, ни чертами лица не похожи на хозяина. Но в каком-то смысле все живущие на планете - родственники, так что рыбоохранники слова Ланка сомнению не подвергают.
Екатерина Ланок просит их передать в Магадан записку: "У нас есть больной, пусть приедут, заберут". - "Так, может, мы заберем?" - предлагают рыбоохранники. Екатерина смущенно отказывается.
Даже непосвященного посещает догадка, что "больной" - это икра. Но определить, что на рынок, а что для поддержания традиций, не так-то просто.
"Будете у нас на Колыме - заходите"
Магаданцы шутят: "У нас в городе одна улица, но зато длиной в 2000 километров". Главная улица Ленина, отстроенная в стиле сталинского ложного классицизма, плавно переходит в Колымский тракт и идет прямиком до Якутска. Правда, асфальт, еще в советские времена замешанный для пластичности на нерповом жире, плавно переходит в грейдер в нескольких километрах от города. Это единственный путь по суше, который связывает Магадан с Большой Землей.
Цены в магазинах московские, продукты привозят в Магадан со всей страны. И из-за границы. Своих, кроме рыбы, тут очень мало.
Но попробовать тушеного трубача - моллюск такой - проще в гостях у тех, кто ближе к морю.
Василий (назовем его так) редко бывает в своем "офисе" на пирсе в магаданском порту. То он на островах добывает мясо - бьет с мужиками морского зверя. То проверяет крабовые ловушки. То уходит на своем буксире с грузом для поселков на западном побережье Камчатки.
Зато почти всегда на пирсе жена Василия - с младенцем на руках. То ли ждет мужа, то ли стережет пирс. В "офисе" на плите стоит сковорода с тушеным трубачом. Друзья заходят в гости в отсутствие хозяина, садятся за стол и обсуждают свои дела - важные и не очень. Со стены на это собрание без особого одобрения взирает Иосиф Сталин - основатель города Магадана. В котором он, впрочем, никогда не был.
Если не высовываться, с пирса не видна маска скорби - огромный идол на сопке, воздвигнутый в середине девяностых в память о жертвах репрессий. Вокруг монумента растет бурьян. И выдернуть его, похоже, некому. Лагеря давно уже закрыты, жертвы репрессий уехали на материк, лежат в земле или немощны.
Те, у кого силы есть, кажется, не испытывают особого восторга от того, что их город прочно связан в сознании остальных граждан страны со словом "зона". Во всяком случае, лозунги "Магадан был, есть и будет!" и "Магадан - город наших надежд!", которыми украшены улицы, тамошним жителям двусмысленными не кажутся.