На вопрос: "Так где дешевая рыба?", руководитель Росрыболовства Андрей Крайний реагирует мгновенно: "Откройте сайт Петербургской товарно-сырьевой биржи.
Там предлагают мойву по 17 рублей за килограмм. А покупателей нет". И объясняет это ленью и иждивенчеством торгового бизнеса.
Зато в ответ на вопрос: "А где качественная рыба?", корреспонденты "РГ" получили приглашение встретиться и записать интервью в одном из лучших рыбных ресторанов России.
Крайний подвел нас к ледяным прилавкам, на которых сибас и дорадо казались самым рядовым товаром, глазастый и недоступный "сан-пьер" (рыба аквариумного вида) соседствовал с сахалинскими колючим крабом и спизулами (на вид обладательницы этого громкого имени - как беззубки из учебника по биологии). Какие-то ракушки, лежа в тазу, брызгались струйками воды на каракатиц, морских ежей и креветок. А рядом устрицы всех размеров ждали своих поедателей.
"Иногда я ем и ежей"
Российская газета: Андрей Анатольевич, вы знаете, как называется вся эта рыба и все эти морские гады?
Андрей Крайний: Я же не ихтиолог. Те, правда, тоже не всех знают. В мире около 25 тысяч видов рыб, в России обитает около 3 тысяч.
РГ: В одном из интервью вы признались, что речную рыбу любите больше морской. За время работы руководителем Росрыболовства вкусы не изменились?
Крайний: Хороший вопрос. (Смеется.) Нет, я и сейчас больше люблю судака и сазана.
РГ: А вот этого морского ежа можете съесть?
Крайний: Могу. И ем. Иногда. Хотя для большинства наших сограждан морские ежи, спизулы, гребешки и многие другие морепродукты, которыми наши воды изобилуют, остаются диковиной. Причем очень дорогой.
РГ: За счет чего в этом году потребление рыбы и морепродуктов, как утверждает Росстат, выросло до 18 килограммов на человека, хотя еще год назад едва дотягивало до 13 кило? Не за счет ежей, так ведь? Может, это какой-то арифметический фокус?
Крайний: Никаких фокусов нет. Просто есть разные способы подсчета потребления рыбы. Раньше статистики считали, сколько мы ее выловили и поставили на территорию России, сколько ввезли по импорту. И сумму делили, грубо, на 140 миллионов человек. Получался достаточно приблизительный результат. Во-первых, этот метод не учитывает спортивно-любительские уловы и браконьерскую рыбу. Браконьерство - это плохо, конечно, но выловленную браконьерами рыбу тоже надо считать. Она же не растворяется в воздухе, ее едят.
Во-вторых, давно не было переписи населения, и мы не очень точно знаем, сколько нас.
Есть другой способ подсчета, которым пользуются американцы. Это опросы домохозяйств, достаточно репрезентативная выборка. Спрашивают у женщин, сколько раз в неделю они покупают те или иные продукты, что готовят. И на основании этой выборки выводят некую цифру. Вот таким образом за девять месяцев года получились эти 18,1 килограмма. А за 10 месяцев по опросам домохозяйств - в среднем 19 килограммов.
РГ: Вы съели свои 19 килограммов?
Крайний: Наверное, съел больше. А кто-то - намного меньше. Дело вот в чем: в России очень неравномерное потребление рыбы. Скажем, 38 килограммов на человека в Магадане и 2,5 килограмма - в Татарстане. Не потому, что в Колыме рыбы больше, чем в Волге. Свою роль играют традиции. Но в целом, на круг, как говорят комбайнеры, получилось по 19 кило на душу.
К слову, по федеральной целевой программе мы должны были выйти к концу 2009 года на потребление 13,6 килограмма. То есть мы целевой показатель с лихвой перешагнули. Можно, конечно, спорить: по 19 килограммов съели россияне или по 17. Но то, что потребление рыбы в 2009 году заметно выросло, это точно.
Рыбный день
РГ: Эксперты доказывают на цифрах, что мы - нация мясоедов. Значит, граждане стали есть больше рыбы не от хорошей жизни?
Крайний: Структура потребления меняется в условиях кризиса. Но если в 1998 году народ переключался с мяса на углеводы, макароны и хлеб, то сегодня есть белковая альтернатива - рыба.
При этом некоторые виды рыбы дешевле мяса в три-четыре раза. Опыт 2009 года показывает: когда торговцы начинают продавать мойву по 29 рублей за килограмм или горбушу по 57 рублей, а рядом - мясо по 250 рублей, то выбор в пользу рыбы очевиден. Это первое.
А второе - на прилавках магазинов недорогой рыбы действительно стало больше. На наш взгляд, в поставках произошел определенный перелом. И плюс - разъяснительная работа в СМИ о пользе рыбы. Медицина говорит, что рыбный белок ничуть не менее полезен, чем мясной. А после 40 лет даже более полезный.
РГ: В России по-прежнему самая популярная рыба - селедка?
Крайний: Да.
РГ: У нас полно своей охотской сельди, но рыбопереработчики предпочитают закупать норвежскую, атлантическую, мотивируя тем, что ее качество выше. Не можете добиться нужных кондиций от наших рыбаков?
Крайний: Еще до Нового года мы выловили более 390 тысяч тонн селедки. На 40 тысяч тонн больше, чем в 2008 году. А потребляем больше. Но это только видимая часть айсберга селедочных проблем.
Наши рыбопереработчики привыкли иметь дело с филе. Так проще просчитать выход готовой продукции, не надо вывозить головы и хвосты. А дальневосточные рыбопромышленники достаточного количества филе в море не производят - нет оборудования. Если тихоокеанскую селедку заморозить, а потом привезти на комбинат, разморозить и начинать делать из нее филе - она просто расползается, поскольку жирнее атлантической. Это как с печенью трески - если готовить ее не в море, то она чернеет, потребительские качества снижаются.
Рыбаки на Дальнем Востоке говорят: да мы можем сделать филе, поставить филетировочные машины, но не видим заказа. А рыбопереработчики отвечают: вы сначала сделайте филе, и мы его у вас сразу закажем. Кто-то должен разорвать этот круг. Сейчас мы договорились с двумя рыбопромышленниками: они готовы выставить дальневосточникам твердую оферту, что готовы у них покупать филе. Одна из дальневосточных компаний уже ставит филетировочные машины, чтобы это филе производить.
Война пангасиусу
РГ: Кстати, о филе. Обсуждался вариант защиты российского рыбного рынка пошлинами, планировалось поднимать и вывозные, и ввозные, чтобы российская рыба продавалась на российском берегу, а некачественный импорт не попадал в нашу торговлю. Как успехи?
Крайний: Повышение пошлин - самая радикальная мера. Может получиться так, что мы их введем, и та же импортная рыба просто станет дороже. Вот когда увидим, что российские рыбопромышленные компании в полной мере могут заместить импорт, вернемся к вопросу о пошлинах.
А пока готовим технический регламент по рыбе ко второму чтению в Госдуме. И если он будет принят, мы просто отрежем от рынка импортное филе пангасиуса, филе минтая с содержанием ледяной глазури в 40 процентов, о которых в прошлом году много писала "Российская газета". Кстати, после публикаций в прессе о низком качестве импортного филе его потребление упало на 53 процента.
РГ: Почти все, о чем мы сейчас говорим, формально не имеет отношения к функциям Росрыболовства. Вы занимаетесь не своим делом?
Крайний: Формально - не своим, согласен. Несколько месяцев назад я сказал председателю правительства, что свой доклад могу уложить в несколько секунд: "Рыбы поймали на 12 процентов больше, чем в 2008 году. Доклад окончил". Он мне говорит: подожди, а для населения? Вот в чем вопрос: сегодня рыбный рынок - не наша задача. Но, с другой стороны, никто другой конкретно ее решением тоже не занимается.
Мы научились ловить рыбу. Сейчас объемы добычи растут. А дальше-то что? Это же не самоцель - поймать рыбу. Надо доставить ее до потребителя. Так что приходится заниматься не своим делом, чтобы свое не оказалось бессмысленным.
