Поделиться
Вчера премию "Грэмми" "За лучшее сольное инструментальное исполнение с оркестром" Второго и Третьего концертов для фортепиано Сергея Прокофьева получили выдающиеся дирижер Владимир Ашкенази и пианист Евгений Кисин.
"Наша запись концертов Прокофьева была сделана в "живом режиме", - рассказал в интервью "Российской газете" Евгений Кисин. - Владимир Ашкенази - музыкант высочайшего класса, он сам прекрасный пианист, и мне с ним, конечно, играть очень удобно..."
Российская газета: Сколько ты играешь концертов в год?
Евгений Кисин: 10-12 концертов в месяц. Мне хочется играть много. Фортепьянный репертуар чрезвычайно обширен. Я постоянно стараюсь его обновлять. Многие мои коллеги выступают в два раза больше, у меня в этом отношении какой-то парадокс. С одной стороны, я очень люблю давать концерты, а с другой - настолько сильно эмоционально выкладываюсь, что мне требуется время для того, чтобы вновь наполниться, поэтому я никогда не играю сольные концерты с перерывом менее чем в два дня. Я пробовал играть сольные концерты с перерывом в один день и понял, что это не для меня - не физически, а эмоционально, чтобы сыграть следующий концерт на высоком уровне.
Если с оркестром - это другое дело, как правило, играешь только одно отделение, и при том все эти концерты проходят в одном городе, это обычная практика у многих оркестров. Так что я чередую гастроли с отдыхом - это тоже подготовка к концертам. А отдыхать от всего получается только раз в год. Например, прошлым летом я отдыхал в Юрмале.
Я вообще больше люблю играть соло. Во-первых, я больше играю, а во-вторых, все в моих руках, и все зависит только от меня. Есть дирижеры, с которыми я особенно люблю работать, - в первую очередь это Джеймс Левайн, мы очень любим работать вместе, наше с ним восприятие в музыке сходно, мы сыграли самый разнообразный репертуар: и оба концерта Брамса, и Второй Рахманинова, и Пятый Бетховена, и Второй Шопена. Очень люблю играть с Зубиным Мета. Он очень эмоционален и прекрасный аккомпаниатор, с Владимиром Ашкенази, сам он прекрасный пианист, с ним играть удобно.
РГ: Насколько тебе интересны записи? Ты предпочитаешь концертные варианты или студийные?
Кисин: Весь прошлый сезон я посвятил записям. Одиннадцать разных концертов с оркестрами. Многими я недоволен. Я записал пять концертов Бетховена с симфоническим оркестром, эта запись вышла в прошлом году. Записал живьем Второй и Третий концерт Прокофьева с Лондонским филармоническим под управлением Владимира Ашкенази.
Пару месяцев назад вышел этот компакт-диск. Еще я записал 20-й и 27-й концерты Моцарта с оркестром "Камерата Балтика". Это молодежный оркестр из музыкантов прибалтийских стран, основанный Гидоном Кремером. Целый сезон я посвятил этому проекту, не играл сольных концертов, даже пришлось отменить несколько концертов. В новом сезоне я хочу взять отпуск на восемь месяцев. Много путешествовать с друзьями, так получилось, что многие лучшие друзья разбросаны по всему миру. Хочу много читать и смотреть разные фильмы, ходить на вернисажи и так далее.
РГ: Да, твоя работа - тяжелое занятие.
Кисин: Нет, это мое любимое занятие. Тяжелое - это не совсем то слово, это нелегкая профессия, но это то, без чего я не могу представить свою жизнь.
РГ: Кого тебе легче играть? Есть ли у тебя какие-то предпочтения композиторские?
Кисин: Я человек всеядный. Мои интересы широкие - музыка разных стилей и эпох. А какую легче сыграть, это вопрос другой. Если музыка не близка, то по-настоящему хорошо сыграть ее невозможно. Единственное исключение, пожалуй, - несколько дней назад я играл Второй концерт Шопена. Шопен написал его в восемнадцатилетнем возрасте, и первая часть этого концерта не является шедевром, но тем не менее у меня всегда хорошо выходило и выходит, и очень естественно дается, но это - особый случай, я ее выучил в четвертом классе, мне было десять лет. Я не осознавал, что это не лучшее произведение Шопена, хотя вторая и третья часть стоят на более высоком уровне, но тогда это было шагом вперед, в 10 лет. И с тех пор, когда я к нему возвращаюсь, он вызывает у меня хорошие детские воспоминания. Я по натуре эмоциональный - и человек, и музыкант. Поэтому мне с детства легко давалась романтическая музыка, а вот, в частности, с Бетховеном было сложнее. Хотя Бетховена я с детства любил и чувствовал, что его музыка очень близка моему сердцу. Когда-то Рихтер говорил, что романтику играть труднее, для того чтобы ее играть, надо раскрыться эмоционально, раскрыть свои чувства, а классику можно играть только интеллектом. Понятно, что Рихтер был гениальным музыкантом, ярко выраженного интеллектуального плана, поэтому ему раскрывать свои эмоции было труднее.
РГ: Анна Павловна Кантор, твоя первая учительница, все время с тобой?
Кисин: Она меня знает лучше, чем кто-либо на свете. Она научила меня всему, что я умею делать на рояле, она была моей единственной учительницей с шестилетнего возраста. Когда я учу новые произведения, я ей играю, она может дать лучший совет, чем кто-либо другой.
РГ: Я вижу, тебе приходится много заниматься, чтобы держать такую форму?
Кисин: Если не идешь вперед, идешь назад. Есть много произведений, я хотел бы их выучить. Когда я слушаю свои старые записи, они были тогда, пожалуй, удачными, как мне казалось, но со временем я сам меняюсь, умею больше, чем тогда, и могу играть это лучше, чем тогда. И поэтому что-то переписывал, так было с третьим концертом Прокофьева в прошлом сезоне, с концертом Шумана, с концертом, который я впервые записал с Джулиани. Но прежде мы его сыграли в Амстердаме, и спустя две недели мне позвонили из звукозаписывающей компании и попросили сыграть этот концерт Шумана в Вене с Венским филармоническим оркестром, чтобы сделать живую запись. Я ухватился за это предложение обеими руками. Сразу же из аэропорта меня привезли в концертный зал на репетицию. До этого я ни разу не играл с Венским филармоническим - лучшим оркестром мира. Но в то время Шумановский концерт во мне еще не созрел. На первый взгляд он кажется очень легким, на самом деле ощущение очень обманчивое, эта музыка очень тонкая, и, чтобы не сыграть ее примитивно, мне понадобились годы, чтобы в нее проникнуть как исполнителю, чтобы передать все, что в ней заложено. Поэтому мой дебют с Венским филармоническим, запись с великим Джулиани не самая лучшая. И вот я сделал новую запись с Лондонским симфоническим под управлением сэра Дэвиса, она получилась хорошей, я доволен.
РГ: На личную жизнь тебе времени хватает?
Кисин: Конечно, хватает. Дело в том, что хотя мы проводим за инструментом на своем рабочем месте много времени, но меньше, чем те, кто работает на заводах или в конторах, но разница между этими двумя образами жизни в том, что рабочие и служащие отработали свой рабочий день и обо всем могут забыть на два дня выходных.
Жизнь людей искусства другая. Искусству подчинена вся наша жизнь, наш быт, режим дня, да, мы в этом живем, и выходных дней у нас не бывает. Мы всегда жертвуем чем-то другим, недаром говорят: "искусство требует жертв". Но мы занимаемся любимым делом, и музыка остается во мне, чтобы я ни делал, гулял по городу, читал книги, занимался любовью, - конечно, музыка всегда во мне. У меня есть не настольная книжка, а нарояльная, она все время лежит у меня на рояле, на пюпитре справа, вышедшая 25 лет назад в Москве, замечательная, волшебная книжечка афоризмов ныне покойного пианиста, профессора бывшей Ленинградской консерватории Натана Ефимовича Перельмана. Книжка называется "В классе рояля". Я почти во всех интервью что-то цитирую из нее, потому что это замечательная книжка, и сейчас в ответ на твой вопрос мне на память пришел такой афоризм из нее: "настоящий музыкант отдыхает не от музыки, а для музыки".
РГ: Ты много бываешь на музыкальных фестивалях, какое место занимает Вербье в твоей жизни?
Кисин: Я еду сюда практически каждый год. Вот уже 16-й год. Я очень люблю приезжать сюда, как и многие прекрасные музыканты любят приезжать сюда из года в год: и Томас Квастхофф, и Башмет, и Темирканов, Джеймс Левайн, Марта Аргерич.
Потому что здесь замечательная атмосфера - благодаря Мартину Энгстроем. Он задумал и воплотил замечательную идею, создал здесь домашнюю атмосферу. Можем приезжать с семьями и жить здесь неделями в июле, постоянно общаться, много играть музыки, и нигде в мире больше мне не приходилось дышать таким чистым воздухом. Единственный, пожалуй, недостаток, что здесь концерты проходят для огромного количества людей в тенте, где нет почти акустики, естественно, когда идет сильный дождь, шум дождя может заглушать музыку, и приходится останавливать концерт. Дима Хворостовский мне говорил, что когда он пел, шел дождь, он больше не приезжает, не в пример другим замечательным певцам, все зависит от конкретного человека. Я играю здесь разную музыку, больше, чем где-либо, много камерной музыки. Я тебе говорил,что я предпочитаю играть соло. Атмосфера здесь очень подходящая для этого.
РГ: Ну а остальной сезон? Вероятно, все расписано на много лет вперед?
Кисин: Да, я составляю сейчас расписание на 2012 год. У меня импресарио разные в разных странах, мы вместе составляем планы.
РГ: Я знаю,что Шостакович тебе близок с детства.
Кисин: Да, он и сейчас остается моим любимым композитором, очень близким. К сожалению, хотя он сам был пианистом, все-таки не так много писал для рояля. В общем, самые его великие произведения - шедевры - написаны не для нашего инструмента, но я люблю его фортепьянные сонаты и обязательно включаю в свой репертуар, некоторые из фуг - не могу сказать, что все люблю одинаково, но некоторые очень люблю. Я понимаю Рихтера. Он рассказывал, что играл не все прелюдии и фуги Шостаковича, а только некоторые. Я тоже считаю, что они не все одинаковы по уровню, но среди них есть шедевры, которые я хочу включить в свой репертуар.
РГ: Где ты предпочитаешь сейчас жить? Не хочешь ли вернуться в Москву?
Кисин: Знаешь, когда я приезжал в Москву, у меня было всегда ощущение, что это мой город, где я родился и прожил первые 20 лет своей жизни. Париж, где я живу, всегда Париж! Один из красивейших городов мира, но в отличие от XIX и первой половины XX века он сейчас не является одним из главных музыкальных центров мира. В XIX веке вообще был самым главным, а сейчас больше Лондон, Вена, Берлин, Нью-Йорк, но жить там неплохо.
Интервью было взято на Международном музыкальном фестивале в швейцарском городе Вербье