Поделиться
Так уж случилось, что в день официальной премьеры спектакля Романа Виктюка в Архангельском государственном театре драмы им. М.В. Ломоносова в городе вдруг ударили морозы. Столбик термометра упал аж до минус 32, а к вечеру, который в этих краях в конце декабря начинается практически сразу же после обеда, температура на улице понизилась еще на несколько градусов.
По московским меркам подобный сюрприз стихий стал бы верным сигналом - не пускать детей в школу и забросить театральные билеты куда-то подальше за включенный до поздней ночи телевизор. Но не для того в Архангельске так долго ждали завершения реконструкции здания любимого театра, чтобы так вот просто сдаться. Вечером в зале яблоку негде было упасть, и администраторам потребовались даже не просто отдельные приставные стулья, а целые ряды кресел в широком проходе между партером и амфитеатром.
О самом здании Архангельской драмы стоило бы сказать особо, так как без всяких шуток оно стало тут одним из важнейших действующих лиц нынешней постановки Виктюка. Еще вчера это был безнадежный театральный долгострой. Сегодня, шагнув из насквозь промороженного и заснеженного Петровского парка через порог Архангельской драмы, будто бы разом окунаешься в иную реальность. Прямо в фойе бьют ввысь и играют цветными струями по обе стороны парадной лестницы затейливые фонтаны, огни люстр отражаются в зеркалах и полированном камне под ногами, на втором этаже сверкает паркет и среди величавых колонн - роскошный зимний сад.
Говорят, что пьеса Валентина Красногорова "Фуршет после премьеры" не первый уже сезон находится в репертуарном портфеле театра самого Романа Виктюка, но что-то каждый раз мешает реализовать эти планы у себя дома. Фабула пьесы - проще, кажется, и не бывает. По сути дела это развернутый автором в пространстве и во времени один из вариантов хорошо известного театрального анекдота о всерьез задушенной на сцене Дездемоне. И жанр вполне соответствующий - "черная комедия".
Действие начинается с поклонов. Шквал несущихся из всех динамиков оваций накрывает зрительный зал, и со сцены один за другим спускаются раскланивающиеся актеры с громадными букетами бумажных цветов. На лицах следы наспех снятого театрального грима, а под сверкающими шелками и громадными стразами "венецианскими" одеждами видавшие виды драные джинсы. И тут оказывается, что декорации (сценограф Владимир Боер) повернуты к зрителям своей фанерной изнанкой, а сцена и зал в этом спектакле решительно поменялись местами. Актеры готовы отпраздновать триумф своего премьерного "Отелло" прямо среди зрительских рядов, а свет в партере так и останется гореть до самого конца фуршета. И одновременно обнаруживается, что местная Дездемона не может присоединиться к всеобщему веселью, так и оставшись бездыханной на своем бутафорском ложе.
Так уж случилось, что Виктюк поставил спектакль не о тайнах театра, а о театре без тайн. Вернее - легко разменявшем былые свои великие тайны и таинства на разного рода сиюминутные медяки. О театре, который играет еще "Отелло", но гораздо охотнее прямо в своем "храме искусства" отплясывает под песни Верки Сердючки и всеми силами стремится жить по законам шоу-бизнеса. Неожиданно грустные мысли об этом самого Виктюка, знающего о театре вроде бы все, тоже слышны в этой его постановке. Может, поэтому и комедия тут получилась "черной", но не самой веселой.