Поделиться
На счету легендарного петербургского артиста Анатолия Равиковича немало удачно сыгранных ролей. Однако любовь публики он снискал, сыграв неподражаемого Хоботова в "Покровских воротах".
Сейчас Анатолий Равикович - ведущий артист Санкт-Петербургского театра комедии имени Акимова. За последние несколько лет коллекция его наград пополнилась "Золотым софитом" и Царскосельской премией. Но сам артист уверен, что к славе нужно относиться с юмором и иронией.
Старик, забытый на печке
Российская газета: В своей книге мемуаров "Негероический герой" вы написали, что продолжения книги не будет. Литературный труд не принес удовлетворения?
Анатолий Равикович: Вспоминать хочется нечто важное, связанное с эмоциональными узами. Однако с переходом в Театр комедии из Театра Ленсовета самая интересная и значительная часть моей жизни закончилась. Поэтому книг воспоминаний больше не будет. В последнее время я чувствую себя стариком, забытым на печке. Все вышли из дома, а я сижу. За последние 15 лет работы в Театре комедии я сыграл в нем всего 4 роли. Раньше в актерской среде говорили: "Где служишь?" Вот я сейчас служу, а в Театре Ленсовета, где я проработал с 1962 по 1988 год, жил.
РГ: Вы проработали в Театре Ленсовета 26 лет. Это же целая жизнь!
Равикович: В эти годы вместилось все: и молодость, и личная жизнь, и мои успехи. И главное, там я испытывал волнение, которое придает жизни вкус и остроту.
РГ: В одном из интервью вы говорили, что вы ушли из Театра имени Ленсовета, потому что было больно видеть, как он угасает. Может быть, это закономерный процесс, как цветение сакуры: отцвела - облетела?
Равикович: В случае с сакурой мы знаем, что она снова зацветет в будущем году. И потом, театры умирают по разным причинам. Есть естественная смерть. Она происходит тогда, когда лидер театра, его замечательный мастер стареет - из него уходят силы, энергия, талант. Естественной смертью умирал Большой драматический театр. Художественный руководитель Георгий Товстоногов терял жизненную энергию, у него уже не было сил ставить такие же яркие спектакли, какие он ставил вначале. Но театр умирал достойно. Да, БДТ переставал быть ярким, старела труппа, но все сподвижники Товстоногова и его единомышленники до конца старались выдерживать заданную им высокую ноту. Это одна смерть. А то, что происходило в Театре имени Ленсовета, - совсем другая.
Один за всех
РГ: А что вы скажете о современной критике?
Равикович: Наша критика сейчас поддерживает авангардные спектакли. Все, что касается традиционного театра, порой даже не рассматривается и воспринимается как рухлядь, которую надо сжечь. Придет такой театровед на "Вишневый сад", который он уже видел 150 раз... Весь спектакль он будет высматривать нечто новое в сюжете, декорациях. Или другой случай: приходит критик на спектакль "Дама с собачкой" и видит, что чеховские герои одеты в нелепые купальные костюмы. "Ага, - думает критик. - Такого еще ни у одного режиссера не было! Значит, хороший режиссер, сказал новое слово в искусстве!"
РГ: А вы сами в театр ходите? Для собственного удовольствия?
Равикович: Меня жена иногда затаскивает на спектакли, но обычно для меня это превращается в настоящую муку.
РГ: Все настолько плохо?
Равикович: Нет, не в этом дело. Бывают и хорошие спектакли, но редко. А когда спектакль не очень хороший... я начинаю за всех играть, сидя в своем кресле. И устаю уже после первого акта (смеется), а во втором начинаю откровенно засыпать.
РГ: Вы довольно критичный человек. Вы также обвиняли своего персонажа Хоботова в "Покровских воротах" в одномерности.
Равикович: Я говорил, что он просто не похож на меня.
РГ: А вы понимаете, за что его любят зрители?
Равикович: Честно говоря, я и сам не знаю. Может, потому, что в нем есть некое ребячество. Он не такой взрослый, как другие.
РГ: А как же медсестра Людочка из "Покровских ворот"? Она же полюбила Хоботова.
Равикович: Женщины, как говорится, любят ушами. Людочка - медсестра, а тут человек, знающий наизусть массу стихов. Для женщины, наверное, очень важно поэтическое начало в мужчине... Для нее Хоботов - уже состоявшийся человек, который много знает. Для женщины это важно, по себе знаю.
Дела семейные
РГ: А что еще для женщин имеет большое значение? Ваша жена Ирина Мазуркевич - эффектная, интересная, талантливая женщина. Чем вы ее завоевывали?
Равикович: Я даже сам не знаю чем. Для меня самого эта история необъяснима. Я никогда не обладал внешними чертами, которые так сильно нравятся большинству женщин. Наверное, большую роль сыграло то, что я нравился Ирине как артист. Впрочем, лучше спросите об этом у нее.
РГ: Вы с Ириной Мазуркевич работаете в одном театре. А семейная близость полноценному творческому партнерству не мешает?
Равикович: Мне очень нравится играть с Ирой в спектаклях. А вот на репетициях с ней бывает довольно тяжело: порой она невольно начинает командовать мною, как на кухне, где я - подчиненное ей лицо (смеется).
РГ: А в кого ваша дочка пошла? Сейчас очень модными стали актерские династии, есть ли в ней актерское начало?
Равикович: У меня две дочки: Маша от первого брака и Лиза от второго. Маша очень хотела быть актрисой, но я не видел в этом никакого смысла и сказал, что не буду ей помогать. В результате Маша сдала вступительные экзамены в Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств и закончила его по специальности "Режиссер народного театра". Сейчас работает в школе, ставит вместе с ребятами спектакли, причем довольно хорошие. Говорит, уже не сердится на меня.
РГ: А Лиза?
Равикович: Она с детства бывала за кулисами, но никогда не хотела быть артисткой. Например, когда Лизе было полгода, мы повезли ее с собой на гастроли в Иркутск и Новосибирск. Лиза долго не знала, что ее родители артисты. Мы редко говорили дома о работе, на стенах у нас не висели фотографии спектаклей...
РГ: А как же творческие посиделки? Наверняка к вам домой приходили друзья-артисты.
Равикович: Даже если к нам и приходили друзья, то наши разговоры редко касались театра. Дома мы с Ириной практически не говорим о работе. Мы любим нашу профессию. Но если не относиться с иронией к тому, что называется славой, успехом, то это будет довольно глупо. И вообще, театр только часть нашей жизни.
Михаил Боярский, народный артист России:
- Для меня Анатолий Равикович - мой духовный наставник во всех отношениях. Если разложить меня на отдельные части, то Равикович составит примерно половину меня, хотя об этом мало кто догадывается. Может быть, я и артистом стал только потому, что познакомился с Равиковичем. Это тот человек, который ввел меня в театр за руку, как ребенка. Он показал мне все существующие в театре таинства. За годы знакомства ходили друг к другу в гости и вместе писали по ночам капустники. Я всегда воровал у него мастерство, которым он владеет в совершенстве. Например, такого Карлсона, которого сыграл Равикович, нет, не было и не будет. Это уникальный актер, который, словно ювелир, делает каждую свою роль неповторимой. На его спектаклях я всегда либо плакал, либо смеялся. Можно сказать, что я знаком со Станиславским, только в облике Равиковича. Его обожают и студенты, и взрослые артисты. Он всегда давал очень точные советы и никогда не был назойливым.
Все, что играл Равикович, - это идеально. Когда я вижу какую-нибудь хорошую работу, где, например, снимался Роберт Де Ниро, Аль Пачино, Михаил Ефремов, то я всегда задумываюсь: "А как бы он сыграл эту роль?"
Равикович - очень добрый человек, влюбленный в театр. Он не так много снимался в кино, что, в общем, наверное, и хорошо, потому что он себя не "расплескал". И в то же время, он ленив. Равикович ни за что не поедет в Москву, если его будут приглашать, и откажется от прекрасной главной роли фильма, если съемки киноленты займут много времени.