Поделиться
К 130-летию замечательного армянского художника Третьяковская галерея впервые показывает полную коллекцию работ Мартироса Сарьяна из своих запасников.
Надо сказать, что блистательное имя Сарьяна принадлежит равно армянской и русской культуре. Он прошел школу мастерских Серова и Коровина. Без его работ нельзя представить выставки символистов "Голубая роза", "Золотое руно", "Мир искусства" и - коллекцию Третьяковской галереи. К слову сказать, картину "Глицинии" (1910) рекомендовал к покупке галерее его учитель Серов.
Более 60 работ, показанных на Крымском Валу - акварели, рисунки, живописные полотна, представляют практически все периоды творчества. От самого раннего наброска портрета матери, сделанного, видимо, в годы учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, до пейзажей 1950-х годов. Среди раритетов есть работы с отчетливым отпечатком вкуса и пристрастий "Мира искусства" и художников "Голубой розы". Например, ранняя гуашь 1905 года "Купальщицы. Озеро фей". Эта ночная сказка с призрачным лесным озером, белыми фигурками купальщиц, атмосферой волшебного превращения и эротического приключения перекликается с работой Александра Бенуа "Купальня маркизы" (1906). По меткому замечанию Эфроса, "по одну сторону Сарьяна были мистики во главе с Кузнецовым, по другую - мистификаторы - Сапунов, Судейкин, Милиоти". Но в отличие от "ретроспективных мечтателей" Бенуа и Сомова, завороженных Петровским и Елизаветинским веком, Сарьян устремляет взгляд к мистериям природы, к волшебной сказке и - чуть позже - к яркому миру Востока.
Собственно, Восток станет для него воплощением детской сказки и личного творческого поиска. Яркое тому подтверждение - знаменитая работа "У гранатового дерева" (1907), где на глазах зрителя девушка превращается в птицу, дерево напоминает цветок, белые совы - вещих птиц. Поиск художественного языка Сарьяном идет в том же русле, что у Матисса, Гогена, Ван Гога. Восток видится ключом к тайнам бытия. Сарьян успевает побывать в Египте, Константинополе, Персии до Первой мировой войны. Насколько важны для него те путешествия, понимаешь, когда видишь полотно "Моя семья" (1929). Рядом с фигурами жены и двух сыновей возникает лик египетской маски. Если вспомнить, чтo рисовали многие художники в год "великого перелома", то нельзя не подивиться стойкости Сарьяна.
Впрочем, для Мартироса Сергеевича 1929 год был тяжелым не только из-за общей ситуации в стране. В 1926-1928 годах Сарьян получил редкую возможность поработать в Париже. Но практически все работы, которые были показаны на персональной выставке во французской столице, погибли во время возвращения. На корабле, который их вез, возник пожар и, как писал в воспоминаниях художник, "от сорока картин остался небольшой кусочек холста". Поэтому полотно "Газели", написанное Сарьяном в Париже в 1926 году, представленное на выставке, - раритет невероятный. Уже после смерти художника картина попала в коллекцию ГТГ благодаря усилиям знаменитого коллекционера Ильи Зильберштейна.
Органично вписанный в контекст европейского искусства, Сарьян стал для Европы проводником в мир Армении - вечных гор, старого Еревана, зелени виноградников. Он стал символом ее культуры, соединяющей традицию и чуткую открытость новым влияниям.