Решение публично реабилитировать раскулаченных земляков приняло региональное правительство. В списках пострадавших - десятки тысяч человек. Массовая высылка началась ровно 80 лет назад - в марте 1930 года.
Великий перелом
Кулай - небольшая таежная речка на севере Омской области, затерявшаяся в болотах. Добраться сюда можно только по зимнику. Растительность - редкий кустарник, да чахлые березы. Местами, даже в сухое время года, здешняя равнина таит опасность: оставленные на ее поверхности предметы вдруг исчезают. Их затягивает скрытая под коркой земли трясина. Именно сюда в далекие тридцатые годы со всей Сибири тянулись нескончаемые обозы. Тысячи человек, в подавляющем большинстве старики, женщины и дети, были сосланы в эти непригодные для жизни места. На верную гибель.
А началось все в 1928 году, года в молодой стране Советов настали голодные времена. Чтобы решить проблему, руководство ввело так называемые чрезвычайные меры, которые вскоре вылились в непомерные поборы с крестьян. С агитацией и разъяснением новой политики в хлеборобные регионы отправились члены Политбюро ЦК ВКП(б).
- В тот год Омскую область с коротким визитом посетил Иосиф Сталин, - говорит главный редактор Книги Памяти Мария Сбитнева. - Он призывал местных руководителей не церемониться с "саботажниками", отказывающимися добровольно за бесценок сдавать зерно, а также объявить войну кулакам. Вскоре для зажиточных крестьянских дворов ввели индивидуальный налог, многократно превосходящий прежнюю систему сборов.
Расчет был прост - создать невыносимые условия для "крепкого мужика", выбить его из колеи, пополнить за его счет худосочное имущество колхозов.
- Налогом облагалась каждая курица, яблоня и грядка, независимо от того, был ли урожай, - вспоминает те времена жительница Таврического района Ольга Луценко. - Чтобы избежать карательных мер, крестьяне вырубали деревья, избавлялись от скотины. Но это не спасало. И мы, и многие наши относительно благополучные соседи очень скоро обнищали.
В 1929 году советская власть приняла решение ликвидировать кулачество как класс и приступила к сплошной коллективизации. Были отменены законы об аренде земли и трудовом найме. В деревне начался "великий перелом".
В поисках врага
В ту пору основной пласт крепко стоящих на сельской земле крестьян в Омской области составляли переселенцы. Просторы Сибири в конце XIX - начале XX веков заселяли не только русские, но и немцы, украинцы, белорусы, молдаване. Они осваивали необжитые территории, строили жилье, выращивали хлеб, занимались животноводством, создавали маслозаводы, дегтярные и кирпичные производства.
Главы фамилий ко всему подходили с размахом. В семьях, живущих в больших просторных домах, было много детей, в среднем - восемь-двенадцать человек. Бездельников не праздновали. С детства ребятишки помогали родителям по хозяйству, присматривали за малышней, ухаживали за стариками. Подросшие сыновья отселялись и заводили собственное дело и семью. Нередко вместе с родными детьми воспитывали оставшихся без родителей племянников и соседских сирот. В то время это считалось нормой. С началом коллективизации многие семьи поплатились за свое великодушие.
- Приемных детей на колхозных собраниях стали называть батраками и ставить "кулакам" в упрек. По новым советским законам такое было недопустимо и являлось поводом для высылки, - поясняет редактор Книги Памяти Татьяна Четверикова. - При этом власти всячески поощряли стукачество, обещая селянам, в частности, награду за сведения о спрятанном у соседей хлебе. Укажешь, где лежит, - четвертая часть твоя.
Узаконенная перспектива легкой наживы сделала свое дело. Бедняки быстро сообразили, что могут, не ударив палец о палец, поживиться за чужой счет. Кому-то приглянулся дом соседа, кому-то - корова, кому-то - новое платье хозяйки.
Разумеется, далеко не все крестьяне одобряли новую политику государства. В марте 1930 года в Муромцевском районе вспыхнуло восстание против насильственной коллективизации. Однако вскоре крестьянский бунт, охвативший 28 сел, был жестоко подавлен. В числе классовых врагов оказалось более четырехсот человек.
Чтобы не допустить нового взрыва народного гнева, власти, не откладывая, приступили к расправе с потенциальным врагом. Разрушительный маховик набирал обороты, и тот, кто был "не согласен", тут же сам попадал в черный список.
Гиблое место
Уже в начале весны на север Омской области, в сторону Васюганских болот, потянулись первые ссыльные обозы. В повозках - старики и дети, беременные и кормящие женщины. На улице - обычный для марта мороз. Очень скоро по сторонам скорбного тракта стали появляться могилы. Первыми погибали оставшиеся без молока младенцы.
- Нас привезли почти на голое место, - вспоминают участники событий. - Выгрузили и сказали: "Живите". Когда рассвело, мы увидели страшную картину: замерзшую мать и стайку сбившихся возле нее восьмерых окоченевших детей.
Подобная участь постигла многие семьи, которых высылали без мужиков. В то время нередко, чтобы не создавалось лишних препятствий, мужчин удерживали в комендатуре. И пока шел разбор "полетов", родственников отправляли на выселки. Когда туда с очередным этапом прибывал глава семейства, нередко встречать его уже было некому.
Всего в регионе было раскулачено около 28 тысяч семей. Домой вернулись немногие.
"Сначала мы спали на лапнике, потом мужики вырыли землянки, - гласят строки выцветших от времени документов. - Ели все, что можно было жевать. Хлеб с корой, траву. Мы потеряли половину семьи, и все-таки нам повезло вернуться в родное село. Соседки, одетые в мамины юбки, встречали нас без особой радости".
Письма в никуда
Несмотря на лишения, ссыльные верили, что весь этот кошмар - недоразумение. Ведь они ни в чем не виноваты. Люди надеялись, что справедливость восторжествует, и слали письма Сталину и Калинину с просьбой разобраться. Но конверты возвращались в местные сельсоветы и вновь попадали на стол обидчиков крестьян. Вступиться за опальных переселенцев было некому. Их численность таяла буквально на глазах.
"Большинство местных дорог - непроезжие. Поселения находятся в сорока километрах от базы. Почтовая связь совершенно не организована, - говорится в акте обследования условий расселения кулаков в Кулае от 6 июля 1930 года. - В силу отсутствия природных возможностей занятия сельским хозяйством и промыслом для кулаков невозможны. Суровые климатические условия и голодный паек (люди едят даже кожу лошадей) создают болезни и увеличивают смертность взрослых и детей. 85 процентов населения больны. Единственный фельдшерский пункт отстоит от поселений на 10-40 километров. Лекарства без оплаты не отпускаются. Из 8 891 души к моменту обследования имелось 1 607 человек".
Многие поселенцы от невыносимых условий спасались бегством.
- Бежала в основном молодежь, - вспоминает бывший конвоир Георгий Чукреев. - Но люди дорог не знали и тонули в трясине. Я сам то руку, то ногу, торчащую из болота, видел. Когда мы искали беглецов, у многих из-за ядовитых газов носом шла кровь. При мне освободили только одного мужчину.
По словам историков, даже ГУЛАГ, по сравнению с условиями, в которые попадали многодетные семьи кулаков, меркнет.
Вот дело Ивана Петрова, отправившегося в Кулай за использование наемной рабочей силы. В списке, кроме жены, - Семен 17-ти лет, Анна 15-ти, Ольга 10-ти, семилетний Петр, четырехлетний Николай и полуторогодовалый Павел. Из восьми человек не уцелел никто. Таких дел - тысячи.
- По нашим данным, семьдесят-восемьдесят процентов омичей, пострадавших от раскулачивания, - дети, - говорит Мария Сбитнева.
P.S. Коллектив редакции Книги Памяти раскулаченных крестьян надеется, что она увидит свет в 2012 году. Правда, тираж составит всего 1 000 экземпляров. Издание будет передано в архивы, библиотеки и музеи.