Поделиться
Массовый митинг в Калининграде, намеченный на 20 марта, не состоится. Договоренность об этом достигнута на следующих условиях: местная власть берет на себя обязательство обеспечить реальную конкуренцию политических партий, ослабить налоговое и таможенное бремя, снизить тарифы ЖКХ, уменьшить безработицу - оппозиция, в свою очередь, отказывается выводить людей на улицу. Далее обе стороны будут вести постоянный диалог. Создается политический консультативный совет, куда войдут представители "Единой России", главы оппозиционных партий и общественных организаций, а также внепартийные политики разного толка.
Один из лидеров оппозиции Константин Дорошок отмел упреки в соглашательстве и объяснил, почему "несогласные" воздержались от митинга: "Общество получило рычаги влияния на власть. Власть нас услышала и переходит к диалогу". А губернатор Калининградской области Георгий Боос заявил, что и митинги власть не страшат: "Это один из цивилизованных способов донести до власти свои проблемы. Главное - нам еще раз напомнили, что реформы только тогда имеют смысл, когда люди не страдают в ходе их реализации". Трансляция общественных настроений в кабинеты калининградской власти 20 марта все-таки состоится. Только не митинговым способом, а посредством телемоста. На улицах города будут установлены телекамеры, люди смогут задать губернатору и местным чиновникам любой вопрос.
После январского митинга, собравшего 10 тысяч человек, Калининград был назван протестной столицей России. Это было бы справедливо, будь вся страна охвачена митинговой стихией, а Калининград тут задавал бы тон. Но повсеместных и массовых выступлений в России не наблюдается, а судить об общественной температуре в стране по показаниям калининградского "градусника", ей богу, не стоит. Калининград - особый город, он граничит с Европой, здесь иные стандарты жизни.
Что Калининград не отражает массовых настроений, показали и прошедшие в прошлое воскресенье региональные выборы. По их итогам "Единая Россия" вновь получила большинство в местных парламентах - вопреки общемировой тенденции, когда в период кризиса правящая партия теряет очки, а оппозиция их набирает. Этот российский феномен зафиксирован и опросами. По данным ВЦИОМ, 53 процента респондентов не желают участвовать в акциях протеста, прийти на митинг или демонстрацию готовы 15 процентов опрошенных, а примкнуть к забастовщикам - лишь 7 процентов.
Выступления "несогласных" не встречают понимания в широких массах. Таковы результаты опроса, проведенного и Левада-Центром. Почти треть российских граждан приветствуют запрещение уличных митингов и шествий, если те "мешают окружающим или ведут к беспорядкам". Что протестные акции создают неудобства тем, кто в них не участвует, - в этом убеждены 35 процентов жителей средних городов и 40 процентов обитателей мегаполисов. Состав сторонников запрета на пикеты и демонстрации примерно таков: руководители частных компаний и государственных учреждений (39 процентов), домохозяйки (38), работники правоохранительной сферы (47). Число одобряющих запретительные меры за последние полтора года не уменьшилось, даже чуть-чуть увеличилось. Но право на протест большинством опрошенных не подвергается сомнению. Более 55 процентов респондентов считают, что митинги и манифестации - "это нормальные демократические средства достижения гражданами своих целей, и власти не вправе их запрещать".
Опросы не обманывают: несмотря на кризис, народ в большинстве своем жизнью доволен. Более половины респондентов уверены, что "страна развивается в правильном направлении, наводится должный порядок, демократическим завоеваниям ничего не грозит". Ровно столько же опрошенных полагают, что "страна нуждается в стабильности, реформах эволюционного характера". Число сторонников "быстрых, кардинальных реформ в экономической и политической сферах" сократилось с 39 до 29 процентов. Население приветствует и централизацию власти. Построение "вертикали" положительно оценивают 42 процента опрошенных - на 4 процента больше, чем два года назад.
Отсутствие массовых протестных настроений проще всего объяснить отсутствием всяких дефолтов, политической стабильностью и т.п. Но дело не только в этом. Дело еще в том, что способностью к протестной самоорганизации российское общество не обладает. Право на митинги, забастовки, прочие изъявления гражданского недовольства - оно для российского большинства лишь гарантированная Конституцией возможность, воспользоваться которой охотников мало. Много их не было и в иные времена. Как никогда не было в массовом сознании и четко запечатленных целей протеста. Это к вопросу о нашей и западной исторической традиции. Недовольство жизнью у нас не означает готовность протестовать. Во всяком случае 42 процента граждан уверены, что с помощью акций протеста ни одной из проблем не решить.
Плюс ко всему народ не очень-то доверяет политическим зазывалам. И уж кто менее всего способен увлечь за собой недовольных, так это российские либералы. Потому что интересы тех, кто хочет, чтобы жизнь в России была на западный манер, и тех, кто хочет, чтобы пенсии были побольше, сейчас расходятся. Хотя могли бы сближаться. Пенсионеры и инвалиды хорошо живут именно в развитом обществе. Но российские либералы так и не смогли доказать, что люди могут хорошо жить только на базе демократического порядка и рыночной экономики. Если бы им это удалось, их бы поддержали те, кто сегодня их проклинает.
Не имея серьезной социальной опоры, российская оппозиция пытается делать ставку на молодежь. Какая партия в следующий раз выведет своих молодых активистов на свежий воздух, предугадать невозможно. С тех пор как политика стала искать себе уличное пристанище, освоение пространства протеста, открытого для всех желающих, идет опережающими темпами. Но сказать, что политика помолодела, никак нельзя. Потому что это не политика. Это политтехнологический продукт, наскоро изготовленный и мало пригодный к употреблению. Улица как символ массового сопротивления уж тем более не может быть политическим проектом. Протестные настроения не поддаются кабинетному конструированию. Выражение "вывести на улицу" в смысле организовать массовую акцию вошло в обиход после середины 90-х, когда обнаружилось: народ сам уже не выходит, надо выводить. А сегодня вообще сошли на нет самостийные проявления недовольства. Многотысячные выступления против отмены льгот - достаточно давний и, кажется, единственный пример митинговой стихии.