Забавно, что про этот самый вулкан с именем Эйяфьятлайокудль говорили как про живого: проснулся, заволновался, успокоился... Говорят, что этот самый, с непроизносимым именем, может вдруг своего друга разбудить, который всего лишь на расстоянии 20 километров находится. А у друга-то вулкана имя хоть и попроще - Катла, сам он помощнее в пять раз будет.
Тут, конечно, все стали думать, чего делать, если проснется Катла. А чего б ему и не проснуться, если друг Эйяфьятлайокудль попросит? Стали на все это дело с экономической точки зрения глядеть, подсчитывать убытки прошлые и возможные потери будущие, а также размышлять с умным видом, как эти, всегда некстати просыпающиеся вулканы, будут на климат земной влиять.
Оно конечно, ученые - люди серьезные, и если уж говорят, то важно и про важное. А я подумал: чего это вдруг Эйяфьятлайокудль заговорил? 189 лет молчал и вдруг заорал, да так мощно, что аж в Китае услышали? Может, он сказать чего хотел? Не от имени себя, а от имени природы... Может, докричаться мечтал до человечества вулкан этот? Может, умеют вулканы мечтать как-нибудь по-своему, по-вулканьи?
Мистика? Конечно. Мистика - это ведь что такое? То, что человечество на данном этапе своего развития объяснить не в силах, то оно и называет мистикой. Мистика - псевдоним, под которым прячется научное открытие до того, как его сделают.
К примеру, представьте себе, приезжает к Пушкину в Михайловское некто, протягивает небольшой прямоугольничек и говорит: "Разговаривайте, Александр Сергеевич. Даже можете шепотом. Потому что Наталья Николаевна ваша даром что в Москве находится, а услышит вас все равно". Александр Сергеевич сказал бы: мистика. А мы говорим: мобильный телефон.
Не знаю, мистика это или не мистика, но, кажется, весь прошлый век и начало нынешнего природа, как может, кричит нам: "Устала я от вас, люди! Перестаньте надо мной издеваться!"
По данным Всемирной конференции по природным катастрофам (Иокогама, 1994), количество погибших от стихийных бедствий возрастало ежегодно за период с 1962 по 1992 год в среднем на 4,3%; число пострадавших увеличилось за этот же период на 8,6%, а величина материальных потерь - на 6%.
Дело дошло до того, что в самом конце 1989 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию (N 44/236), в которой период с 1990 по 2000 год провозглашен Международным десятилетием по уменьшению опасности стихийных бедствий.
На самом деле это был жест отчаяния: природа категорически отказывается от своего царя. Впрочем, это ведь мы сами называли человека царем природы. Нет, если в смысле не ждать от природы милости, а брать, как призывал Мичурин, тут мы, конечно, цари и императоры. А вот ежели цунами, землетрясение или извержение вулкана - куда только царственность девается?
Специалисты Международной федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца пришли к выводу, что ежегодно число природных катастроф в мире возрастает примерно на 20 процентов. А с 1996 по 2006 год смертность в катастрофах увеличилась с 600 тыс. до 1,2 млн человек в год, количество пострадавших же возросло с 230 до 270 млн.
Есть ощущение, что природа, не выдержав того, что с ней делают люди, перешла в нападение. Природа обиделась. И, признаемся, есть за что...
Когда я писал свою книгу "Многослов-2, или Записки офигевшего человека", в которой пытался размышлять над смыслом тех понятий, которые характеризуют отношения человека и общества, я задумался над значением слова "природа". Не в смысле: место прогулок и любовных свиданий, а о той самой природе, над которой мы царим. Попросил своего друга, пресс-атташе российского "Гринписа" Евгения Усова привести мне примеры нашего "царствования". Он привел.
Можете себе представить, например, что в 1810 году американский орнитолог Александр Уилсон видел стаю странствующих голубей, которая пролетала над ним - внимание - четыре часа! Стая растянулась на 380 километров (это примерно половина расстояния от Москвы до Питера). Последний представитель этого вида, уничтоженного людьми, умер через сто лет после описываемого события.
Мы, конечно, не думаем, что происходит с животными из-за глобального потепления. Нам не до этого. А происходит вот что: когда из-за тепла нет снега, заяц-беляк все равно меняет окрас на белый: он, бедняга, бессилен против законов природы. Белый заяц на черной земле - прекрасная мишень для кого угодно. И на зайцев стали нападать... ошалевшие медведи, которые все из-за того же отсутствия снега не могут впасть в привычную спячку.
Вы представляете эту практически апокалипсическую картину? На пожухлой, черной траве февраля не спящий и злой медведь от отчаяния нападает на зайца просто потому, что его очень хорошо видно: раздражает. Зайцы-беляки, к слову сказать, находятся на грани вымирания.
В новую редакцию Красной книги занесено 44 838 видов, а год назад - год всего! - их было 41 415. А вы знаете, что помимо Красной книги есть еще "Черная книга" - список не погибающих, а уже погибших животных? Прочитав ее, можно сделать такой, например, вывод: итогом пятисотлетнего освоения европейцами мировых ресурсов стало полное уничтожение 844 видов животных.
Вообще человек ведет себя на Земле не как царь, не как хозяин, а как пришелец, вынужденный жить в чужом доме. Гость, которому глубоко противны и чужды обитатели дома и которому абсолютно наплевать на то, как будет этот дом существовать. По отношению к природе мы проявляем чудовищный эгоизм, почему же мы хотим, чтобы природа по отношению к нам была терпима?
Вот пример простой и не величественный. Буквально из домашнего окна видный. Я живу в самом центре Москвы, на набережной Тараса Шевченко. Еще совсем недавно у меня под окнами был небольшой скверик. Теперь на его месте - офисное здание. Дышать стало тяжелее. И оставшейся паре деревьев тоже, наверное, дышать тяжело. Только кто про нас с деревьями думать будет?
Природа кричит нам: одумайся, царь! Землетрясения, цунами, вулканы орут, но мы не слышим. Говорим: мистика. Думаем об экономических последствиях. Искренно считаем природу если и не мертвой, то, во всяком случае, не одушевленной. Душу оставляем себе. С природой готовы творить что угодно. На то, что она стала бунтовать против нас, внимания не обращаем.
К сведению. Почти одновременно с извержением вулкана Эйяфьятлайокудль произошло землетрясение в Китае. Погибли более двух тысяч человек.
Вот я и думаю: если бы человечество изменило свое отношение к природе, может быть, тогда Земле не о чем было бы нам кричать? И вулканы просыпались бы реже?
Но нет, конечно. Нам проще считать все это мистикой и продолжать войну с природой. Войну, которую мы, люди, в конце концов обязательно проиграем.
Как там поется в песне: "За грехи людские плата - непогода, непогода..."? Может, услышишь, а, царь природы, присыпанный пеплом?
Не дает царь ответа. Пепел стряхнет, и - вперед, царствовать...