Поделиться
Алексей Герман не воевал, не нюхал пороха, не прятался с партизанами по лесам, не переживал мук блокадного Ленинграда. Но он снял "Проверку на дорогах" и "Двадцать дней без войны" - два выдающихся фильма о войне, получившие мировое признание. У него своя война и своя память о ней.
Алексей Герман: Я мальчик военных лет, для которого война не была тем ужасом, которым она была для многих и многих людей. После войны учился в школе, где ни у кого не было отцов, кроме меня. Вот это ощущение чего-то утраченного было. Еще во время войны однажды к нам приехал полковник-летчик, весь в орденах, в кожаном реглане. Я с ним пошел в кино, потом поесть, и вдруг он меня попросил: "А ты не мог бы сегодня вечером несколько раз назвать меня папой?" И такая звериная тоска проскочила в его словах... Я помню бомбежку в Архангельске. Красное с черным небо - и горящие дороги. Этот город отличался тем, что в нем были деревянные мостовые, и поэтому, когда немцы сбрасывали зажигательные бомбы, горели не только дома, но и дороги. И я помню, как после войны мы возвращались домой из Мурманска через линию фронта. Я увидел не то, как представлял себе линию фронта - колючая проволока, повисший немец, пулемет, окопы... Я увидел последствия извержения самого страшного вулкана, уходящие на многие километры. Вздыбленная страшная искалеченная земля, где нет и не может быть жизни. Какой же ужас была эта война, я понял в течение тех трех минут, пока поезд медленно-медленно, как траурный, через это проходил.
И все же мои военные воспоминания, которые прежде всего связаны с Полярным, где мы жили в войну (мой папа был спецкором на Севере), - это воспоминания о счастье.
Российская газета: Но почему?
Герман: Потому что там было все в музыке. В Полярном на рейде стояли наши корабли, союзников. И по военному уставу всегда должна была играть музыка для того, чтобы в любой каюте можно было услышать объявление тревоги. Странное воспоминание - Кольский залив, дальше остров Св.Елены и непрерывно играющая музыка. Американская. Оттуда я еще привез вот это "В далекой южной Аргентине, где небо так сине, где женщины, как на картине, - там Джо влюбился в Кло...". Поэтому у меня война ассоциируется с английскими и американскими песнями, которые непрерывно играли до отбоя. Они были страшно популярны.
РГ: А кино, специально снятое для поддержки боевого духа на фронте?
Герман: Не помню. Помню, что крутили опять же американскую "Моя прекрасная леди". Или вот еще - рекламу неприличную помню. Гангстеров ловит полиция. Впереди разбитый мост. И тогда бандит вытаскивает таблетки и бросает их в воду - мост встает и гангстеры убегают. Об этой рекламе говорил весь флот гораздо больше, чем о войне. Понимаете? Люди хотели отвлечься. Привезли как-то в Полярный спектакль про подводников. И вдруг все подводники в зале встали и ушли. Папа поймал кого-то из своих друзей: "Что такое? Спектакль же хороший". "Может быть, - отвечал тот, - но я лежал на дне моря, задыхался, еле выбрался, пришел в Полярный, пошел с девушкой культурно отдохнуть и что - я должен смотреть, как я на дне лежал и задыхался? Зачем?!"
РГ: И все же дома наверняка пели не про Джона, влюбленного в Кэт.
Герман: Нет, конечно. Мы со Светланой очень любим петь "Катюшу", "Синий платочек". Но, конечно, на всю жизнь - "Вставай, страна огромная". Хотя на самом деле эта песня была написана еще во время Первой мировой войны, и пелось там про борьбу с тевтонской силой черною. Но все равно нет ничего величественнее этой песни воюющего народа, который невозможно завоевать. На съемках "Двадцать дней без войны" мне нужна была массовка в пять тысяч человек. Я их всех просил хотя бы одну минуту постоять неподвижно. Но не получалось - кто подскакивал, кто-то показывал кулак, кто-то еще что делал. И тогда я придумал вот что - мы повсюду повесили репродукторы- "колокольчики". И в какой-то момент они на всю мощь рявкнули "Вставай, страна огромная!". Все пять тысяч человек - русские, узбеки, высланные крымские татары, чеченцы, черкесы; мужчины, женщины, дети; воевавшие, не воевавшие, - все застыли, как один.
РГ: А в литературе кто для вас стал такой вехой?
Герман: Твардовский. Великий поэт класса Некрасова, никак не меньше. Никто ничего лучше не написал: "Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда, Кому память, кому слава, Кому темная вода..."
РГ: А как же симоновское "Жди меня"?
Герман: "Жди меня" - это народная вещь. И мы должны склонить перед ней голову, потому что почти у каждого убитого солдата в кармане были эти переписанные стихи. Симонов был хороший поэт, у него есть прекрасные стихи - "Где-то плачет усталая женщина"... Но великий поэт во время войны был один - Твардовский.
А книжек замечательных о войне много. И мне очень жаль, что лучшие повести Симонова о войне -"Пантелеев", "Левашов", "Иноземцев и Рындин" - так и не сняли.
РГ: А какие картины о войне стали для вас настоящим откровением?
Герман: Есть много хороших военных фильмов - "Женя, Женечка и "катюша" Владимира Мотыля, отличная картина Виктора Трегубовича "На войне как на войне", "Хроника пикирующего бомбардировщика" Наума Бирмана, "В бой идут одни "старики" Леонида Быкова, "Летят журавли" Михаила Калатозова... Но вот ударными картинами были другие. Это была картина "Солдаты" (по мотивам книги Виктора Некрасова "В окопах Сталинграда". - Прим. авт.), где впервые проявился Смоктуновский. Режиссер ее Александр Иванов был на самом деле не очень хорошим режиссером, но на съемках все время был Виктор Некрасов, и, пожалуй, благодаря этому картина рассказала про войну похоже.
Ударной была картина "Живые и мертвые" и чуть меньше "Солдатами не рождаются". У меня есть товарищ, много чего повидавший на фронте, он говорит: "Алексей, мне все равно подо что спать у телевизора. И уважаю я всего две картины: "Председателя" и "Живые и мертвые"". В этой картине не было всей правды о войне, наверное, не было даже четверти ее, но это был фильм, приближенный к правде о войне.
Но вот самая лучшая картина о войне для меня - та, в которой войны практически и нет. Это "Крылья" Ларисы Шепитько. Я на ней плачу. Она не военная, но она... отраженная. Там такая прекрасная Майя Булгакова, и вся эта атмосфера ненужности и той войны, где было и несчастье и счастье, истинно художественное произведение, на мой взгляд.
РГ: Сегодня возможно снять такое проникновенное кино, как "Судьба человека", ваши "Двадцать лет без войны", "Баллада о солдате", чудный грузинский фильм "Отец солдата"? Не кажется, что чем дальше мы от трагических событий Великой Отечественной, тем сложнее выразить и горе, и даже те маленькие радости, о которых вы рассказывали, тех лет.
Герман: Снимать можно обо всем. Я не воевал, как вы понимаете, в партизанском отряде. Толстой написал ведь "Войну и мир", не будучи на войне 1812 года.
РГ: Да, в этом смысле удивителен дебютный фильм вашего сына "Последний поезд", который он снял в 26 лет. Этот фильм Петр Вайль назвал первой начисто лишенной иллюзий российской картиной о войне.
Герман: В том-то и дело, что талантливый человек, а сын явно человек способный, может снимать правдиво хоть про Александра Македонского. Ему надо просто пустить внутрь себя историю, переболеть ею.
РГ: И все же у меня такое ощущение, что трудно достучаться до зрителя такими достаточно камерными фильмами, как "Баллада о солдате". Главное требование - зрелищность.
Герман: Увы, мы взяли розги и стали гнать зрителя от настоящего художественного кино в сторону телевидения, которое всеми способами пытается нормального, доброго, спокойного, рассудительного человека превратить в вампира. Зачем мы это делаем? Возможно, в будущей войне, которую кто-нибудь планирует, пригодится именно такой солдат. Страшно то, что происходит. Все больше и больше людей, потерянных для искусства. Их возвращать надо с нуля - их надо оглушать, везти в больницу, проводить курс терапии, а потом показывать им Феллини. А ведь наша страна всегда была крепка своим искусством. И я по-прежнему верю, что мы можем писать великую прозу, восхитительную музыку. Мы готовы создавать не великодержавное кинематографическое нечто, а стать великой державой кинематографических искусств.
РГ: Возвращаясь к военному кино. В Петербурге со 2 по 5 мая состоится кинофорум, посвященный 65-летию Победы. В программе заявлена коллекция лучших военных фильмов из более чем 20 стран (также покажут и любимую советскую классику о войне, и программу "Взгляд из будущего", связанную с новым российским кино). Вы сами хорошо знаете мировое кино о Второй мировой войне?
Герман: Признаюсь, я не так уж много западного военного кино и видел. Безусловно, были хорошие картины про оккупацию, допустим. Но в принципе, что такое для них война и что такое война для нас. И какая она у нас была - болотная. У Ремарка во "Время жить и время умирать" есть замечательный кусок: "Смерть пахла в России иначе, чем в Африке", и дальше - "Вода стояла в открытых ртах, будто это были утопленники. У всех, кто лежал на солнце день-другой, первыми оттаивали глаза. Роговица была уже студенистой, а не остекленевшей, а лед таял и медленно вытекал из глаз. Казалось, они плачут". Вот такого уровня военного кино нет.
И вот еще - ну кто мог сравниться с нашим кино, когда мы для съемок могли получить армию. Как я, например, в "Двадцати днях без войны". Потому что это кино поддерживалось государством.
РГ: Кинофорум - разовая акция, посвященная Дню Победы? Или предполагается его развитие?
Герман: Я думаю, что инициаторы этого киносмотра (Санкт-Петербургский международный центр фестивалей и праздников при поддержке правительства Петербурга. - Прим. авт.), а я высоко ценю их способности, сумеют собрать вокруг себя людей и создадут ежегодный международный фестиваль, который этот прекрасный внешне город оторвет от его провинциального успокоения, фестиваль, который будет соответствовать величию нашего города и его жителей.
РГ: И в чем будет уникальность петербургского кинофестиваля?
Герман: А не надо ничего уникального. Нужно, чтобы было хорошее кино. Причем отобранное не за давно засвеченное имя его создателя, а за качество. Насколько я знаю, то, каким должен быть новый кинофестиваль в Петербурге, обсуждается очень серьезно, профессионально и интересно. Было бы неразумно с моей стороны предполагать то, что не приобрело пока четкие контуры. Но это произойдет, думаю, в самое ближайшее время.
Сегодня мы еще раз обращаемся ко всем читателям
"Российской газеты" с просьбой назвать три любимых
- фильма,
- книги,
- песни о войне.
Также ждем ваши ответы по адресу:
ул. Правды, 24, Москва, 125993, ФГУ "Редакция "Российской газеты".
Адрес в Интернете: www.rg.ru
cultura@rg.ru
Факс: 8 499 2575892